Harry Potter and the order of the phoenux. (Гарри поттер и орден Феникса)
Шрифт:
Рон хихикал и тыкал пальцем не в картины, а в проходящих мимо них маглов, поющих дифирамбы Искусству с большой буквы. Гермиона же явно чувствовала себя сбитой с толку: необычность многих предметов ее привлекала, но отсутствие в них всякой логики в то же время внушало отвращение. Мисс Эвергрин терпеливо исполняла свои обязанности стража, полюбоваться на произведения искусства у нее времени не было. Впрочем, она так хорошо ориентировалась в хитросплетениях коридоров галереи, что было понятно - она здесь не в первый и даже не во второй раз.
После осмотра основной экспозиции они подошли к залу с временной выставкой. На двери висел плакат, где тушью были нарисованы несколько иероглифов на фоне склоняющегося над озером тростника и ниже слова "ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ".
Людей, несмотря на то, что сегодня был день открытия, оказалось мало. Рассматривая странные, непривычные рисунки, Гарри внезапно понял, что открыл для себя удивительный новый мир. Люди на небольших пергаментных листках и шелковых полотнищах казались куклами, яркими и совершенно не настоящими игрушками в маскарадно нелепых нарядах. Зато окружающий их мир - животные, деревья, цветы, водопады и озера, облака - были настолько реальны, что просто захватывало дух. Каждая картинка была снабжена названием в виде столбика иероглифов, выписанных художником, казалось, не отрывая руки. Он разглядывал картину, изображающую пушистую рыжую лисичку, затаившуюся в траве и наблюдающую за копошившейся рядом мышкой, когда ему на плечо легла чья-то рука.
Он машинально сжал палочку в кулаке и резко повернулся. На него смотрела молодая китаянка примерно одних лет с мисс Эвергрин. У нее были очаровательные лучистые глаза, мягкая улыбка и задорно вздернутый носик. От нее приятно пахло и вообще, она ему так напомнила Чу, что даже защемило сердце. На ней было длинное платье из набивного шелка с высоким воротником, а волосы уложены в сложную прическу, удерживаемую всего лишь одной шпилькой с головкой в виде...
Золотого феникса.
– Льюбуесся на мой автопортрьет, Гарри Поттьер?
Палочка в руке Гарри сама просилась наружу, но он так и не вытащил ее, потому что когда он посмотрел на мисс Эвергрин, то увидел, как она молниеносно просканировала глазами его удивительную собеседницу, затем скользнула взглядом из одного угла в другой, мысленно пробежалась по немногочисленной публике в зале и успокоилась, расслабившись.
– Привет, Инь, - сказала она радостно.
– Давно не виделись. Я смотрю, ты все так же плодотворно работаешь. Гарри, Рон, Гермиона, познакомьтесь, это - Инь Гуй-Хань, моя подруга из Китая. Она - автор всех картин, которые вы здесь можете увидеть. Честное слово, среди моих знакомых больше нет таких гениев, как она.
– Льстьишь, ой, льстьишь, - улыбнулась художница.
– Приьятно познакомитьсься, рьебьята.
– Ее акцент был приятным и ласкал слух загадочной переливчатостью.
– Тьебе прьивет от мамы, Валерьи. Она вельела кланьяться тебе и снова перьедает свою благодьарность.
– Перестань, Инь, сколько можно просить! Это же была моя работа!
– Льадно, льадно, нье скромньицяй!
– Инь Гуй-Хань засмеялась так звонко, словон зазвенели хрустальные колокольчики.
– Ньицего сьебе: огненный дьемон - всьего лишь рьабота!
– А почему вы сказали, что это - автопортрет?
– удивился Гарри, кивнув на картину с лисицей.
Валери Эвергрин улыбнулась. Инь Гуй-Хань тоже. Они переглянулись.
– Я вспомнила, - вдруг выпалила Гермиона.
– Если вы - Инь Гуй-Хань, то я знаю, кто вы! Ну конечно! Вы были в том списке зарегистрированных анимагов, который я видела у профессора МакГонаголл. Вы можете превращаться в лисицу!
– Именно так, Гермьиона, - кивнула художница.
– Это у нас семьейное. Я аньимаг по крьови. Я - кицунэ .
– Так называют оборотней-лисиц в Китае, - пояснила Валери Эвергрин.
– Инь, можно тебя на одну минутку?
Мисс Эвергрин отвела художницу в сторону, они начали шептаться, но не настолько тихо, чтобы Гарри не мог их услышать.
– Инь, ты достала, ну сама знаешь что?
– мисс Эвергрин напряглась.
– Дьа, они у менья, - прошептала художница, нервно оглядываясь.
– Трьудно быльо достать, оцень трьудно, но одьин целовек смог проньикнуть в лабораториью, гдье их разводьят маглы-уценые. Три штукьи, на всякьий слуцай. Оцень опасныье, - предупредила она.
– Я буду осторожна, - пробормотала Валери Эвергрин.
– От этого зависит слишком многое, Инь, чтобы я легкомысленно отнеслась к этому заданию. Ты остаешься надолго?
– Ньет, когдьа закончьится выставка, я уьеду обрьатно, - Инь покачала головой.
– Дьамблдор знаьет, чтьо я нужньее там. Но церез месяц вернусь. Дьату собрания цленов Ордена не отменили?.
– Нет, Инь, все пока остается по-прежнему. Жаль, что ты уедешь. Честно говоря, я бы с удовольствием попросила тебя помочь мне пасти ребят, - прошептала Валери Эвергрин, косясь на Гарри.
– Трудно оставлять работу так надолго. У меня постоянное чувство, что пока меня нет на рабочем месте, в отделе сплошной кавардак.
– Я поньимаю, - ухмыльнулась Инь.
– Ты трудогольик, я знаью. Но ты - хорошьий пьедагог! К тому зе судя по твоьим навыкам, у нас в Шаолине ты бы тозе смогла уциться! Ты справьишься!
– Хотелось бы верить, - проворчала мисс Эвергрин.
– Если бы ты знала, в какую кашу способны влезть эти невинные мордашки. Ты не смотри, что Гарри так похож на типичного ботаника в очках. Это - тот самый мальчик, который не раз показал шиш Вольдеморту.
Инь содрогнулась.
– Сам-знаесь-Кто действительно явьился, это даже наши предсказьатели подтвьердили. Почьему молчьит ваш миньистр?
– Все очень просто, Инь. Наш министр - полнейший кретин.
Китаянка фыркнула. Сейчас они выглядели, как девчонки, обсуждающие противного преподавателя у него за спиной. Гарри в который раз пришло в голову, что они еще так молоды, чтобы бороться с Вольдемортом. А он сам? А Рон? А Гермиона?
– Ладно, Инь, давай сюда этих красавиц, и мы пойдем. Может быть, у меня начинается паранойя, но, кажется, пора менять место нашего пребывания.
Инь Гуй-Хань достала из кармана маленький запечатанный патрончик, похожий на те, в которых хранят фотопленку.