Хасидские предания
Шрифт:
песком, то по ошибке взял чернильницу и вылил ее на документ.
Порвав бумагу, он запретил подавать ему этот документ снова.
ЧУДЕСНАЯ ТРАПЕЗА
Рассказывают.
На Новый год к равви Элимелеку обычно приходило пятнад-
цать хасидим и жена равви давала им еду и питье. Давала, правда,
очень немного, потому что в то время у нее было мало денег.
Но однажды -
ти пришло не менее сорока человек. "Достаточно ли у нас еды
для них?" - спросил равви Элимелек. "Тебе известно, что средст-
ва наши ограничены!" - сказала жена.
Перед вечерней молитвой равви снова спросил ее: "Не могли
бы мы разделить всю пищу, что у нас есть, между сорока
человеками, ибо они пришли "под сень кровли моей"?" - "У нас
едва наберется еды и для пятнадцати человек", - сказала жена.
Во время вечерней молитвы равви усердно молился Богу,
питающему все свои творения. После молитвы он произнес: "А
теперь пусть каждый подойдет и разделит с нами трапезу!" Когда
же все сорок человек насытились, блюда и тарелки были все еще
полны разнообразных яств.
вино жизни
Рассказывают.
Однажды, во второй вечер праздника Недель, сидели хасидим
за столом равви Элимелека и радовались праздничной трапезе.
Равви посмотрел на своих учеников и поклонился каждому из
них, возрадовавшись их радостью. Он сказал им: "Вот все у нас
есть для радости. Разве нам чего-нибудь недостает?"
И тогда один глуповатый юноша воскликнул: "Не хватает
нам разве что вина жизни*, которое пьют в раю праведники".
Цадик сказал, обращаясь к нему: "Положи на плечи коромысло,
повесь на него два ведра и ступай на кладбище к воротам. Придя
туда, поставь ведра на землю, повернись к ним спиной и произ-
неси: "Элимелек послал меня за вином". Затем обернись, возьми
ведра, повесь их на коромысло и принеси сюда к нам. Но смотри,
ни с кем не разговаривай - кто бы к тебе ни обратился".
Молодого человека охватила дрожь от таких слов, но он
сделал все, что ему велели. Он взял вино у ворот кладбища и,
трепеща, понес его. В лунной ночи вокруг него раздавались
разнообразные голоса, просившие дать им хотя бы каплю, - го-
лоса старые и молодые, они вопили и кричали. Юноша шел
и молчал, слыша за собой звуки шагов бесчисленных призраков.
Находясь уже почти на пороге дома Элимелека, он обернулся
и произнес: "Теперь вы мне ничего не сделаете!" И тут коромыс-
ло неожиданно переломилось надвое. Ведра упали и перевер-
нулись, и юноша почувствовал, что кто-то отхлестал его по
обеим щекам. Он неуверенно вошел в полураскрытую дверь дома
Элимелека. На улице же все стихло. Стояла гробовая тишина.
Когда юноша оказался в комнате, цадик сказал ему: "Дурак!
Садись и помалкивай".
ТОРГОВЕЦ РЫБОЙ
Рассказывают, что равви Элимелек не справлял должным
образом трапезу по окончании субботы, называемую "трапезой
царя Давида", и поэтому царь Давид рассердился на него.
Рассказывают также.
Как-то в пятницу вечером пришел к равви Элимелеку некий
человек, одетый как крестьянин. Он принес корзину с рыбой
и предложил равви купить его товар. Говорил незнакомец на
местном наречии. Цадик отправил торговца к жене, но та отосла-
ла его, сказав, что все уже приготовила для субботы. Но торговец
не успокоился и снова подошел к равви. Равви Элимелек стал
упрашивать жену купить что-нибудь у этого человека, но жена
и слушать не хотела. И тогда торговец, войдя в комнату равви,
вывалил свою рыбу из корзины на пол, где та запрыгала по всей
комнате, и произнес: "Будет хорошо, если ты используешь эту
рыбу для "трапезы царя Давида". Равви Элимелек от удивления
широко раскрыл глаза: такая была у него привычка - раскры-
вать свои и без того большие глаза как можно шире, когда он
хотел кого-либо рассмотреть. Помолчав, он сказал таинствен-
ному незнакомцу: "У самого у меня уже нет сил праздновать
твою трапезу подобающим образом, но я велю своим детям
обязательно делать это".
КАША
Последние два года своей жизни равви Элимелек ел и пил
очень мало, да и эту пищу принимал, только поддавшись
уговорам домашних. Однажды, когда его сын Элеазар со
слезами упрашивал равви поесть побольше, чтобы сохранить
в себе жизнь, равви Элимелек, улыбнувшись, сказал ему: "Что за
грубую еду вы мне подаете! О, если бы я только мог скушать
тарелку каши, которую я и брат мой Зуся вкушали на
маленьком постоялом дворе на Днестре во дни наших странст-
вий!"
Какое-то время спустя после кончины равви Элимелека его
сын предпринял поездку к тому маленькому постоялому двору
на Днестре. Приехав, он попросил ночлег и ужин. "Мы люди