Холод
Шрифт:
На кухне, в отличие от прихожей и, видимо, от всех остальных комнат, было тепло. Все четыре горелки газовой плиты светились бледным огнем. Гудящая духовка была открыта, и оттуда волшебными волнами по кухне струился жар. Тёма время от времени подходил к плите, склонялся над нею и грел руки рядом с духовкой, словно приехал сюда не в теплом комфортабельном внедорожнике, а в том насквозь промерзшем автобусе, который брала штурмом на остановке отчаявшаяся толпа. Очевидно, его лихорадило по какой-то другой причине. Рита постоянно трогала остывшую и звонко отчего-то щелкающую батарею, проверяя – не дают ли тепло, как будто его могли дать в те полминуты, что она не прикасалась к ней.
Помимо газа на кухне горела еще пара свечей, позволивших не очень живому на данный момент, но внимательному Филиппову разобраться в секрете Ритиной красоты. Она действительно имелась в виду, эта красота. Имелась в виду самой Ритой, Тёмой, наверняка их друзьями, вообще – любым наблюдателем, который задержал бы на этой девушке свой взгляд, но, судя по всему, не ее матерью.
«Красота, Филя, – это как ядерное оружие, – сказала ему когда-то удивительно похожая на французскую кинозвезду Инга. – Все время ведь хочется шарахнуть. Не поверишь, но соблазн такой же, как у этих, наверное, с атомной бомбой. Дико хочется ее на кого-нибудь сбросить. Все время».
Филиппов узнал ее сразу, как только его внесли на кухню. Узнал, но виду решил пока не подавать. Он стал крадущийся тигр и затаившийся дракон.
Инга, разумеется, изменилась. Даже свитер под горло и толстая кофта с неуместным для ее возраста кокетливым капюшоном не могли скрыть то, чего раньше не было и в помине. Там, где лет двадцать назад грустно покачивалась пара вялых сосисок, теперь вздымалась настоящая ненастоящая грудь. Все остальное подверглось естественной редактуре времени. Впрочем, и пластическая хирургия внесла свою правку не только в районе бюста. Пленительные черты Изабель Аджани еще проглядывали сквозь ботоксы и подтяжки, напоминая о несбыточном и вечно прекрасном, но, в конце-то концов, у самой Изабель после всех этих лет они тоже теперь только проглядывали.
Филя попытался припомнить последний виденный с нею фильм и пришел к выводу, что Инге еще повезло. Изабель в роли сдуревшей училки вообще напоминала опухшую сову из русского мультика про Винни-Пуха, в то время как Инга еще запросто могла сойти за симпатичного Пятачка – немного постаревшего и с большой грудью, но все-таки того же самого Пятачка, который весело и метко попадал из ружья в пухлую задницу Винни вместо воздушного шарика. С какой целью этот поросенок из мультика заманил Филю к себе на кухню – было неясно. Впрочем, скоро выяснилось, что Инга в его похищении участия не принимала.
– Мама, я сама ему все скажу, – услышал он голос Риты. – Чего тянуть? Пусть отвечает за свои поступки.
– Рита, я сто раз уже говорила – он тебе не отец. Зачем вообще вы его сюда притащили?
«Нормально попал, – подумал Филиппов. – Дочь из воздуха образовалась».
– Тебе-то откуда знать, что он не отец? – продолжал звенеть девичий голос.
– Рита, у тебя крыша поехала? Тёма, отвези его обратно в гостиницу.
– Инга Владимировна, вы даже не представляете, что там снаружи. В городе паника.
– И что? Из-за паники эта пьянь должна валяться у меня на кухне?
«Я не валяюсь, а вежливо и аккуратно лежу», – подумал Филиппов, ничуть не обидевшись на «пьянь».
Инга подошла к нему и брезгливо принюхалась, как будто его пороки должны были источать физическое зловоние.
– Я в Интернете читала, что в прошлом году он пытался жениться на собаке в Лас-Вегасе. Даже к священнику ее притащил.
Филя собрал все силы, чтобы не расплыться в счастливой улыбке.
– Ради пиара, наверное, – сказал Тёма. – Может, он спектакль тогда про собаку ставил? «Каштанку» какую-нибудь… А вообще идея прикольная.
– Почему сразу пиар? – вмешалась Рита, тоже подходя к Филиппову и тоже склоняясь над ним. – Человек может просто так животных любить.
– Да? И жениться на них?
«Легко», – подумал Филя.
В Лас-Вегасе тогда он хотел поправить себе карму. Месяца за полтора до этого он случайно задушил на одном из своих спектаклей собаку, и после этого все как-то пошло наперекосяк. Лопнул перспективный проект, соскочил абсолютно надежный инвестор, перестало получаться на репетициях, а главное – ни с того ни с сего начал искривляться половой член. При эрекции от этого было по-настоящему больно, и Филя стал избегать свою тогдашнюю музу. Девушка решила, что ее бросают, и в отместку переспала с его соскочившим и, разумеется, торжествующим инвестором. Секс она сняла на видео и выложила ролик в Интернет. В Вегас Филиппов умчался тогда, чтобы хоть как-то развеяться и подлатать свой попранный статус хищника. К тому же больно внизу было уже не только при эрекции.
Случайно повешенную псину, которая погибла из-за того, что он по ошибке отдал команду поднять опущенные колосники с привязанным к ним животным, он вряд ли бы вспомнил, если бы не индийский факир, сидевший на тротуаре у входа в казино. Очарованный его фантастическим тюрбаном, Филя присел перед ним на корточки, пожаловался на жизнь, потом угостил бурбоном из своего бумажного пакета, и после этого они до утра переползали из бара одного отеля в другой, пока не оказались уже совсем где-то на окраине посреди похожих на обувные коробки безликих домов. Ближе к пустыне, над которой висело такое же, как они, похмельное солнце, выяснилось, что факир был не столько из Индии, сколько из Молдавии, но при этом все равно хорошо разбирался в кармических тонкостях. Окончательно перейдя на русский язык, он объяснил Филе, что где-то тот сильно накосорезил, и надо немедленно совершить очищающий обряд. Филиппов напрягся и вспомнил погибшего по его вине пса из спектакля по маркизу де Саду. В качестве насмешливого и, по мнению критики, остроумного контрапункта несчастная псина изображала японского Хатико, терпеливо ждущего своего хозяина, «олицетворяя набор банальных и предсказуемых качеств, одно упоминание которых в нашей рецензии было бы нелепой попыткой создать непростительно пошлый тренд».
Собаку специально привязывали к опущенным и украшенным в стиле барокко колосникам, чтобы она никуда во время спектакля не убежала, и она по два часа кряду сидела посреди сцены, время от времени громко зевая на обнаженные телеса актрис, чем бесконечно смешила искушенную в хитросплетениях садизма и немного уже скучавшую от него столичную публику. Когда колосники пошли вверх, и собака, повизгивая, начала задыхаться, зрители оживились, а Филя, почуяв успех, не разрешил помрежу опустить механизм. Будь это болонка или не очень большой терьер – всё и для собаки окончилось бы благополучно, однако размером она была с крупную овчарку, и веревочная петля у нее на шее под этим весом затянулась довольно туго. К тому же Филя так и не позволил опустить колосники до самого финала, поэтому псина провисела на высоте четырех метров почти полчаса. Первые десять минут она еще извивалась, отчаянно взбивая лапами затхлый воздух над сценой, и Филиппов за это время успел выгнать из-за кулис двух ассистенток, в слезах умолявших его пощадить собаку, но потом затихла, и в напряженно внимавшем теперь зале царила торжественная – позже Филя назвал ее «вагнеровская» – тишина, прерванная лишь финальным шквалом оваций. Журналистам после спектакля сказали, что псина в порядке, что ее специально учили этому трюку, но акция была разовой, и перформанс больше не повторится.
Восстановив кармическую цепь событий в процессе очистительного загула в Вегасе, Филя решил не откладывать проблему с испорченной кармой на потом. Там же на окраине города он подобрал довольно паршивую бродячую собаку, притащил ее в свадебную часовню, где можно было оформить брак даже сидя в машине, подъехав для этой цели к специальному окошечку, как в «Макдоналдсе», и заявил священнику, что хочет на ней жениться. По их общему с молдавским факиром замыслу это должно было завершить собачью тему в его жизни, восстановив нарушенный баланс и успокоив кармические завихрения. На церемонию бракосочетания в качестве единственного гостя был приглашен проснувшийся к тому времени знакомый журналист, которому ненавидевший путешествовать в одиночку Филя оплатил по дружбе билет из Москвы и проживание в пятизвездочном отеле. В знак благодарности тот был готов искренне восхищаться его выходками и чирикать в своем Твиттере об их совместных похождениях в злачном Лас-Вегасе. В итоге священник оказался твердолобым и бессердечным, но твитты и фотки в обнимку с плешивой псиной на фоне часовни ушли своим чередом в Интернет, а факир успокоил Филю, сказав, что карме достаточно и намерений, лишь бы они были от чистого сердца.