Хозяйка чужого дома
Шрифт:
– Все это называется свингерство, – подсказал Игорь. – Елена, а правда, я тебе нравлюсь?
Он тоже пытался шутить, скорее, по инерции.
– Очень, – поддаваясь всеобщему настроению, кивнула Елена и провела ладонью по волосам Игоря, который сидел рядом с ней. – Я как раз недавно думала об этом. Нет, я действительно не шучу… Отчего бы нам тоже не сойтись?
Что-то дрогнуло в лице у Лары – похоже, и ее настигло нечто вроде ревности. Она, конечно, уже целиком принадлежала другому мужчине, но к мысли о том, что вот так быстро придется расстаться
– Он хороший. Он очень хороший, – тонкое Ларино личико скривилось – то ли ирония, то ли жалость исказили его. – Елена, а почему бы тебе правда не присмотреться к Игорю повнимательнее?
– Хочешь смягчить ему удар? – спросила Елена прямо. – Хочешь сразу пристроить его в хорошие руки, чтобы муж ни на миг не почувствовал себя одиноким и заброшенным? Благородно. Только не по отношению ко мне…
– Да, ребята, в самом деле, – все так же спокойно сказал Игорь. – Не решайте за нас, пожалуйста. Сами разберемся. Давайте поговорим о главном.
– О чем именно?
– О разводе. Я так понимаю, именно к нему мы все стремимся.
Развод. Это слово прозвучало очень резко и… эффектно. Так вылетает пробка из бутылки шампанского, заставляя всех присутствующих вздрогнуть, а слабонервных дам даже вскрикнуть. Костик из бледного вдруг сделался очень румяным, Ларино лицо, наоборот, лишилось краски, а Елена шумно вздохнула.
– Или вы хотите оставить все как есть? – спросил Игорь. – Ведь свингерство, насколько я помню статьи из журнала «СПИД-инфо», предполагает и возврат. Обмен партнерами на какое-то время, так сказать.
– Игорь, я тебя как мужчина мужчину прошу – давай серьезно!
– Игорь, правда, ты серьезно? – Лара закрыла лицо ладонями, черный лак на ее длиннейших ногтях смотрелся сейчас жутковато. – Ты хочешь, чтобы я пожила немного с Костей, а потом вернулась к тебе?
– Просто черная комедия, – вдруг пробормотала себе под нос Елена. – Комедия ужасов…
– Не бойся, милая, этого не будет, – с холодной лаской произнес Игорь, обращаясь к Ларе. – Я пошутил – я не потребую твоего возврата. Ты же не вещь, а живой человек. У тебя есть душа…
Теперь Лара смотрела на своего мужа как загипнотизированная, и Костику очень не понравилось выражение ее лица. «Конечно, она любит меня, – вдруг подумал он, – но все-таки… вдруг решит остаться с мужем? Из жалости… Как-то она чересчур беспокоится за него».
– Ладно, я знаю, что делать, – энергично поднялся он из-за стола. – Сейчас мы с Ларой соберем кой-какие ее вещи и уедем ко мне на дачу. А разводиться и решать прочие матримониальные проблемы начнем потом. Когда все устаканится. Ву компренэ?
– Славненько, – тоненьким голоском подытожила Елена, отодвинув стул. – Мы не будем думать об этом сегодня, мы подумаем об этом завтра. «Час наслажденья лови, лови, младые лета отдай любви…» – Напевая, она с самым невозмутимым видом покинула квартиру соседей. Последний взгляд, тайком, она бросила на Игоря. «Удивительный человек, – подумала она. – Меньше чем за час разрушилась вся его жизнь, а он сидит как
– Ну-с, не буду вам мешать, – через некоторое время произнес Игорь, бесстрастно наблюдая, как Лара торопливо распихивает по рюкзакам и сумкам свои вещи. – Пойду прогуляюсь пока. Ларочка, и что это у тебя столько черной одежды? Вечный траур какой-то…
– Игорь, давай поговорим по-мужски. Скажи, что ты обо мне думаешь… – Костик, похоже, со свойственным ему добродушием решил взбодрить соседа – все-таки совесть его мучила.
– Ничего не думаю, – равнодушно произнес Игорь, выходя из дома.
– Игорь! – вскрикнула Лара и уткнулась в черную шелковую блузку, всю пропитанную горьким ароматом французского парфюма. – Игорь…
– Лара, ну что ты! – Костя обнял ее изо всех сил, отвел руки от лица. – Все будет хорошо.
– Костя, но мне его так жалко, так жалко… Я не думала, что будет так жалко!
– Ты кого любишь – его или меня?
– Тебя…
– Вот и думай только обо мне. Он переживет, а вот я умру без тебя.
– А куда он ушел? Вдруг он что-нибудь с собой сделает?
– Он ничего с собой не сделает, уж поверь старому людоведу и душелюбу, я в человеческой психологии неплохо разбираюсь. Он ушел, чтобы не мешать нам. Ближе к ночи вернется, обойдя весь район, потом ляжет на диван, чтобы упиться страданиями, и начнет размышлять, почему ты его бросила. Решит, что во всем виноват он, а потом уснет неожиданно для самого себя. Утром он проснется и, глядя на летнее солнышко, поймет, что все не так уж плохо, даже больше того – свобода таит столько заманчивых перспектив…
– Ты уверен? – с изумлением спросила Лара, смахнув слезу со щеки.
– А то! Миль пардон, сейчас сбегаю к себе за чемоданчиком…
– Костя, погоди… А Елена? Она как?
– Она только обрадовалась! Ты представляешь – самым натуральным образом обрадовалась! Собственно, этот разговор она первой и завела: мол, надо бы нам расстаться, потому что я жажду одиночества, ты мне надоел и так далее.
– Она о нас знала?
– Нет! – расхохотался он.
Солнце уже опустилось за горизонт, но последний ярко-красный луч еще горел над землей, трепетавшая на легком ветерке листва отсвечивала багрово-черным театральным пламенем. Было совсем светло, несмотря на поздний час, и маленький пригород еще шумел бурной летней жизнью – вопили подростки на спортивной площадке, гоняя мяч, молодежь постарше бренчала где-то за кустами на гитаре и пела какие-то заунывные песни на темы всеобщего непонимания. Старушки еще сидели поредевшими гроздьями у подъездов, ведя неспешную беседу о политике нового президента. Гудел высоко в голубом вечернем небе самолет, стучали колесами последние электрички. Мир и покой царили на земле, короткая летняя благодать охватывала все вокруг, до самой последней чахлой травинки у обочины.