Хранители хаоса
Шрифт:
– Айлин, успокой ее, – снова обратился к девочке Йов.
Боль полыхнула в бедре и начала подниматься к паху, кровь поползла по штанам тонкой черной змейкой. Сейчас бы сюда Немизию с ее целебной магией, но валькирия, к великому сожалению, погибла, с досадой подумал чародей.
Да и им всем осталось недолго, если они не остановят эту тварь.
Следующая стрела угодила в правую грудь волоту. Ибрагил сдавленно крякнул и пошатнулся. Его тело сильно и выносливо, но даже оно не выдержит, если сейчас же не остановить лучницу.
– Айлин!
– Она не слушается!
– Но почему?
– Не знаю. Фантомы говорят, что влияние Исграминот слишком сильно для нее. Ее воля разрушилась.
– Тогда придется ее убить.
– Нет, не надо. Я попробую... по-другому, – и девочка поднялась на ноги и побежала к Лесной Фее.
Йов ожидал самого худшего. Он отчетливо представил, как спятившая женщина выпускает стрелу за стрелой в Айлин, но ошибся. Девана не обращала внимания на приближающуюся девочку, словно та была призраком.
– Девана! Девана, прошу тебя, убери оружие. Ты сильно ошибаешься, ты не должна стрелять в этих людей. Они друзья. Друзья, понимаешь? – взмолилась Айлин, подбежав к женщине.
Но Девана была непреклонна. Отпустила тетиву, стрела метнулась к волоту, но здоровяк успел увернуться, и снаряд брякнулся о растрескавшуюся плитку. Заученным движением лучница снова выхватила стрелу из колчана и наложила на тетиву.
– Девана! Девана, прошу тебя! – продолжала бесполезную затею девочка.
Боль в бедре усиливалась. При малейшем движении она вгрызалась еще глубже в ногу. Йов не владел исцеляющими заклинаниями, но знал одно, притупляющее боль. Однако сейчас он должен быть начеку, потому что следующая стрела Деваны может стать последней для него… или для волота. Поэтому он внимательно следил за женщиной, готовясь в любой момент отразить ее атаку телекинезом, хотя чувствовал, что сил на большее вряд ли хватит.
Ибрагил решил действовать и уверенно двинулся к Деване.
– Останови ее, Ибрагил. Я подстрахую!
Лесная Фея отпустила тетиву, и ученик магистра в ту же секунду направил телекинетичекий удар на лук. Стрела изменила траекторию и улетела в сторону, так и не достигнув волота. В тот же миг Йов ощутил тяжесть в голове, а нога взорвалась от боли. Тысячи незримых осколков впились в бедро, голень и пах. Ученик магистра взвыл, стиснув зубы. В глазах потемнело, во рту стало солоно – похоже, он до крови прикусил язык.
Ибрагил тоже остановился и тяжело застонал. Прижал ладонь к раненому плечу, а второй рукой схватился за древко стрелы в груди. Снова взвыл, как забиваемый на скотобойне бык.
Боль не давала сосредоточиться, не говоря уже о том, чтобы попытаться применить обезболивающее заклинание. Боль сводила с ума. Боль стала вездесущей и бесконечной. Теперь Йов кричал во весь голос и корчился, загребая пальцами пыль и грязь с земли. Краем глаза он заметил, что девочка упала на колени, схватившись за голову. Он плохо соображал, но в тех уголках сознания, которые еще не пропитались болью, отчетливо билась мысль: это все проделки Исграминот. Тварь из иного мира хочет уничтожить их всех, используя их же чувства. И еще сквозь марево боли он видел, как Девана снова достает стрелу из колчана и накладывает на тетиву. Но теперь ни Йов, ни Ибрагил, ни сами фантомы не смогут помешать ей.
А еще ученик магистра увидел, что женщина направила лук на него. И где-то в глубине души даже ощутил грустную радость, что вот уже скоро все это, наконец, закончится. Стрела вонзится ему в грудь или в горло, а может, и в глаз, и разум его быстро померкнет, а вместе с тем в небытие уйдет и боль.
Глава двадцать восьмая
Глава двадцать восьмая
Исграминот
Единый Океан, остров Околос
17-ый день месяца Заката Солнца
2891 г. от ЯБТ
Рассудок вернулся к Морку так же внезапно, как и несколькими минутами ранее покинул его. Глаза ассасина открылись и чуть сощурились. Голова словно была наполнена камнями, а в теле царила слабость. Мир вокруг звенел, а воздух подрагивал, как во время зноя.
Он плохо помнил, что произошло с ним, но явственно ощущал, что разум и тело кто-то – или что-то – как следует встряхнул. И еще он чувствовал утрату печати ведьмы. Предсказание старухи, которое он тогда, восемь лет назад, посчитал полной глупостью, сбылось.
Он вспомнил все. Слово в слово.
«Ты помог мне, и за это я тебя вознагражу. Ни золотом, ни добром, ни даром. Я дам тебе кое-что более ценное. Прими печать мою, на коже выжженную, на крови замешанную, на костях вырезанную. Станет она твоим спасением от смерти страшной, душу убережет твою измученную. Не сейчас и не завтра, но придет время, и она поможет тебе».
Морк понимал, что ведьма наложила на него какое-то особое заклятие-оберег, но как оно работало, и когда должно было сработать, не знал. В дополнение он лишь услышал, что эта таинственная печать защитит его от «чар лютых и чужих» и что сработает лишь единожды, а больше по заверениям старухи, и не понадобится.
И теперь он понял, что момент настал. Заклятие-оберег сработало. Морк больше не чувствовал его давящего влияния, к которому он, надо признать, давно привык. Оно слетело с него как шляпа на сильном ветру.
Он встал и выпрямился в полный рост. Звон стал сильнее, и еще сквозь него он слышал шепот, но шепот тихий, ненавязчивый. И тут он вспомнил, что с ним произошло несколькими минутами ранее. Он видел и ощущал то, чего никак не могло быть в реальности. Во всяком случае, ни здесь и ни сейчас. Значит, его сознанием кто-то манипулировал. Он наткнулся взглядом на бесформенное нечто, одновременно похожее и на сферу, и на облако, и все вопросы отпали.
Дак лежал на земле без сознания. Йов полулежал у колонны, держась за ногу, из которой торчала стрела. Ибрагил в нескольких шагах от него облокотился на колено, словно молясь своим волотским божкам. Рядом со сферой стояла Девана с луком, на тетиву которого была наложена стрела. Подле женщины, на коленях, сидела Айлин. Ладонями она стискивала виски и, похоже, рыдала во весь голос.
Картина перед Морком вырисовывалась весьма странная, однако, он все понял. Инстинкт сработал моментально.