Хватка
Шрифт:
— Диду! — треснувшим от волнения голосом позвал Петрок. — Диду! …Иди сюда…
— Тс-с-с, — выпучив глаза зашипела и стала подниматься Яринка, — ти що здурів? А если увидит кто? Погоди…
Не отрывая взгляда от черепа великана, она осторожно добралась до угла и, выглянув во двор и, попав на глаза матери, начала зазывно махать ей рукой. Любовь Николаевна, втянувшись в работу, продолжала топтаться в яме. Яринка напряглась, и гневно шикнув что-то невнятное, всем своим видом дала понять, что дело у нее нешуточное.
— Ти чого, донечко? — наконец, устало оторвала взгляд от земли мать. — Что там?
— Идите сюда! — коротко потребовала дочь.
— Чего это она? — очнулся, наконец, от однообразного занятия и дед. — Ты чого, Яринка? …К вам идти? И мне, и Любе? …Что за напасть?
Отряхивая ноги от налипшей к подошвам земли, Любовь Николаевна и дед сошли со ставшей уже почти вровень со всем двором ямы, и нехотя направились к сараю. Дождавшись их у угла, Ярина прижалась к стене спиной и молча указала на страшную находку.
Любовь Николаевна вздрогнула и, едва успела поймать рвущийся наружу крик, прикрыв рот краем платка. Дед Моисей, упершись взглядом в череп великана, на какой-то миг оцепенел. Очнувшись, он медленно обошел затаившуюся у стены Яринку, и осторожно, шаг за шагом приблизился к явному свидетельству того, во что и сам, признаться, никогда по-настоящему не верил. Руки его тряслись, на глаза наворачивались слезы:
— Они и правда были, «старые люди», а? Люба…
Ошарашенная женщина молчала. Дед обошел череп, протянул к нему руку и, явно впечатленный размерами зубов великана, каждый из которых был величиной со спичечный коробок, тронул их пальцем…
— Чудо, …как есть, настоящее чудо, — заметил он.
Отобрав у внука лопату он, в месте, где рассыпалась по проходу свалившаяся с «большой головы» земля, аккуратно, на штык, вынул грунт. Посреди образовавшейся ямы остался торчать какой-то пень. По крайней мере Петрухе этот выступ рисовался именно так.
— От и хребет его, — вздохнул дед, — стойма похоронен, …или сидя. Петрок, он на стенку «смотрел»?
— Угу, — выдохнул через нос внук.
— Значит, лицом на север, — со знанием дела, заключил старый грабарь. — Люба, если его схоронили сидя, то может выйти, что его ноги глубоко под вашим сараем. Ох и дивно, — рассуждал вслух дед, — от с чого сам он тут, а холм этот, курган, в стороне?
…Петрок, рой, внуче, тут яму, прямо на проходе. Поглядели на чудо и годе. Надо голову эту скорее закопать, пока никто не видел. Все ж, хоть великаны, хоть люди, а покойники потому и «покойники», что должны лежать в покое. Не годится нам нарушать их вечный сон…
Как ни жалко было огольцу портить то, что сам же так старательно выравнивал, да куда деваться? Примерился и стал копать: чуть в сторонке, под аккуратно срезанный им же скос холма, с расчетом на то, чтобы не налететь на кости древнего исполина. В голове сами собой рождались картинки тех времен, когда на земле жили эти люди-горы. Кто знает, вполне могло быть, что в те далекие времена вообще все люди были великанами, это потом или отчего-то измельчали. Что, ежели и деревья были огромными, и звери, и птицы? «И вот еще что, — размышлял Петрок все больше углубляясь в землю, — взять хотя бы этот череп. Сейчас он голый, просто кость, хоть и большая. …А, вот были бы на нем волосы, интересно, какие они у великанов? Такие же, как у людей, или толще, как, скажем, у коней…?
И вдруг под Петрухой что-то хлопнуло, и он провалился под землю! …Отряхнув запорошенное лицо, оголец в недоумении поднял голову. Сверху сияло голубое небо, и высоко в нем пролетали птицы…
— Внуче, — раздался сверху голос деда, — ты живой…?
Обер-лейтенант Конрад Бауэр ликовал: «Я нашел! Черт побери, я наконец-то нашел!» В голове у него звучала какая-то музыка, а сердце просто купалось в безудержной радости.
Для него это был третий курган, в котором удалось хоть что-то найти, но это был первым, работами на котором руководил он сам. Как ни пугал осторожный его Боммель коварством подземных Духов, а за «бревном» на них никто не напал. Не было там их, не было и чертей, и что особенно было отрадно, никого не постигла небесная кара. Даже дождя к концу дня не натянуло. Но это к слову о том, чего там, в кургане, не было, а вот что было…!
Как раз это и заставляло Бауэра радоваться и, что уж совсем удивительно, прилюдно веселиться, а подобного за ним не замечал даже Винклер, знающий его достаточно давно.
Можно было понять «крестьянина», этот курган на самом деле был чем-то особенным. За вставшей на пути группы Бауэра частью «бревна», которая была разбита и разобранной солдатами с ювелирной точностью, группу ожидало много интересного. Кстати, до сих пор было непонятно, из чего же состоит это «бревно»? При ударе его куски издавали звук хорошей, качественно обожженной глины или даже камня, но такую керамику просто невозможно резать ножом! Этот же материал вполне поддавался обработке. В виде эксперимента его строгали, пилили и даже вколотили в один из кусков несколько гвоздей. Удивительно, но они прекрасно держались внутри этой окаменевшей коры, …только, коры ли?
Называть эту материю корой просто язык не поворачивался. Внутри кургана из нее было выстроено сложное, монолитное сооружение — центральная погребальная камера и четыре поменьше, что отходили от нее в разные стороны. Кто бы смог так идеально склеить из коры эти стены и свод? А если не склеили, то с какого гигантского дерева умудрились срезать эту конструкцию целиком? Значит, гигант, или, все же нужно быть реалистом, скорее всего большое количество людей, ловко сняло целиком кору с древа, имеющего поистине колоссальные размеры, уложило ее на землю, обустроило все внутри, а после каким-то образом «запаяло» все выходы наружу, причем все той же «корой»! Да, и сделали они все это, без единого шва.
Разумеется, подобные суждения скорее относились к области фантазий, но как было иначе объяснить то, что увидели здесь члены особой группы СС и их помощники? Каждый из них понимал, что, обустраивая курган, древние скифы сначала внесли в камеры покойников, утварь, как-то заделали выходы в помещение, а уж потом поверх всего этого насыпали землю, но как, черт побери, они это делали?! Что за мастера-волшебники этим занимались?
Впрочем, энтузиазм исследователей, предполагавших увидеть и внутри кургана что-либо такое же удивительное, угас после первого же осмотра сооружения. В погребальных камерах не было ничего сверхъестественного. Как сказал сам Бауэр: «заурядный пир археолога».
И в главной, и во вспомогательных комнатах имелось множество посуды, несколько больших металлических котлов, а в центральной камере, на полу, каким-то образом уцелели даже фрагменты ковра. На стенах и потолках имелись кованные крючки, предназначенные для того, чтобы вешать одежду, но одеяния, которые когда-то висели на них, разрушились, и только чеканные золотые бляшки, служившие им отделкой, лежали кучками на земле. В стенах, на уровне пола, имелись ниши, в которых находились личные вещи и несколько золотых ваз. Да, это было самое настоящее золото, но ведь не только за этим охотилось подразделение, представителем которого был Бауэр.