И пусть наступит утро
Шрифт:
На фасаде светлого здания висел плакат. На нем была изображена женщина, прижимавшая к груди ребенка. Вокруг них бушевало пламя. «Защити нас, воин!» - призывала надпись. На другом доме Богданов прочел: «Смерть немецко-фашистским захватчикам!» Плакаты были на многих зданиях.
Колонна свернула влево и вытянулась вдоль набережной. Море штормило. Слушая его глухой рокот, Николай Васильевич всматривался в улицы города. Совсем недавно, в мае, он ходил по ним, радуясь синему морю и ясному небу. А сейчас, одевшись в броню баррикад, опоясавшись противотанковыми рвами, город ничем не напоминал
Машина Богданова обогнала орудийные поезда, осторожно объехав груды камня, остановилась за баррикадой. Мимо, лязгая гусеницами, прошли тракторы с орудиями аа крюках. Пропустив последний орудийный поезд, Богданов поехал в штаб армии.
В приемной попросили подождать. Из-за двери доносился знакомый голос. Богданов прислушался: говорил полковник Крылов, заместитель начальника штаба Приморской армии:
– Противник пытается стремительным ударом отрезать Одессу и захватить ее, надеясь на значительпое превосходство в силе, технике и на отсутствие естественных рубежей, позволяющих нам создать прочную оборону. Территориальные успехи противника на юге шаткие, а снабжение крайне затруднено. В этих условиях оборона Одессы приобретает исключительно важное оперативно-стратегическое, не говоря уже о морально-политическом, значение...
Богданов необычайно отчетливо представил себе подступы к городу. Безлесую холмистую степь, пересеченную рядами прямоугольных лесных посадок, оказавшихся такими нужными вчера, когда им пришлось отбивать атаки гитлеровских танков.
– Обстановка ясна, - услышал Богданов уже другой голос.
– Наша главная задача - задержать продвижение противника к городу, остановить его. Каждая задержка врага, даже на один час, сорвет прежде всего темп его наступления ж нарушит его планы...
Положение было серьезным. В этом Богданов еще больше убедился, когда его принял командующий артиллерией полковник Рыжи.
Врагу удалось почти изолировать город с суши. Богданов молча смотрел на карту в кабинете Рыжи, где тонкие синие стрелы нацелились в сердце Одессы. Богданову стало не по себе. Слишком мал и невыгоден был плацдарм, на котором предстояло сражаться. Как бы угадав его мысли, полковник провел по красной линии тупой стороной карандаша и, медленно выговаривая сдова, произнес:
– От нас ожидают стойкости, организованности и мужества. Намерения противника ясны, - продолжал он.
– Остановив его, мы перейдем к активной жесткой обороне. Не давать покоя фашистам, изматывать контратаками,1 используя все возможное для наступления в любых масштабах, - вот наша общая задача. А вам, конкретно...
Когда Богданов вышел из штаба, уже светало. Свежий ветерок гнал по лиману мелкие барашки волн. Майор снял фуражку, подставив прохладному воздуху русоволосую голову. Ему предстояло еще заехать к начальнику гарнизона Одессы, командиру военно-морской базы контр-адмиралу Жукову, чтобы увязать действия полка с огнем корабельной артиллерии.
«Оборона одна, а хозяина два: один - командующий Приморской армией, второй - командир морской базы», - подумал Богданов.
С адмиралом Жуковым ему доводилось встречаться в мирное время, когда Николай Васильевич был избран депутатом Верховного Совета УССР, а Жуков - кандидатом в члены ЦК КП(б) Украины. Жуков был популярен как ветеран гражданской войны и герой боев против фашистов в республиканской Испании. Бощанов хорошо помнил коренастую фигуру адмирала, его лицо с рябинками оспы и тяжело нависшими веками...
«А в городе чувствуется рука начальника гарнизона», - подумал майор, вспоминая организованность и порядок на улицах Одессы.
Было около дейяти утра, когда Богданов приехал в район наблюдательных пунктов. Кто-то из командиров батарей третьего дивизиона вел огонь. «Свитковский стреляет», - решил он, прислушиваясь. Но майор ошибся: стрелял Березин.
– Что здесь произошло?
– спросил Богданов.
– Куда вели огонь?
– По приказу генерала Петрова, - ответил Березин и скупо доложил о том, что была отбита атака гитлеровцев, правда умолчав о подробностях встречи с генералом. А произошло это так. ..
Наблюдательные пункты, выбранные Богдановым по карте для себя и третьего дивизиона, расположились за лесопосадкой. Для просмотра переднего края Богданов приказал соорудить вышки на манер тех, что строятся в плавательных бассейнах. Местность впереди посадки была ровной, а дальше уходила в лощину. Пока строились вышки, Березин решил влезть на громадную скирду соломы, возвышавшуюся метрах в ста перед посадкой. Морщаков протянул туда линию и, подключив аппарат, запросил:
– «Дон-один», как слышите?
Сергей нанес на карту передний край обороны своих войск. Он знал, что впереди обороняются части 25-й Чапаевской дивизии, остановившей вчера вечером гитлеровцев. Ночь прошла спокойно. Перед самым рассветом Пронин пошел за завтраком и, вернувшись, доложил, что вышка, которую строил взвод, еще не готова.
– Командир дивизиона разрешил работать днем, - сказал Пронин, - за деревьями фашисту не видать. Да, - вспомнил он, - капитан еще наказал, чтобы артиллерийскую панораму местности прислали.
– Знаю, - обронил лейтенант и полез на скирду.
Над позициями чапаевцев поднималась легкая дымка. По всей линии фронта то и дело строчили пулеметы.
Позади Березина зашуршала солома.
– Пронин, - позвал лейтенант, но разведчик не ответил. К шороху добавилось тяжелое дыхание.
Сергей обернулся и увидел крупное лицо уже немолодого человека с седыми висками и в пенсне.
«Это еще кто?
– удивился Сергей, с любопытством рассматривая рослого бойца в выцветшей гимнастерке.
– Неужели и такой возраст призвали?»
– Вы куда, товарищ?
Красноармеец, по-видимому, не расслышав вопроса, вынул из кармана платок; тяжело дыша, он протер лицо и пенсне.
– Артиллерист?
– вместо ответа сказал он, внимательно посмотрев на Березина.
– Покажи-ка мне, где противник?
«На «ты»! Вот чудак, сразу видно штатский».
– Вы осторожнее, - сказал Сергей, - противник рядом. Возьмите бинокль, восьмикратное увеличение, трофейный, все видно как на ладони.
– А кто командует вашим полком?
– спросил «лриписник», как мысленно окрестил его Березин, и, осмотрев позиции гитлеровцев, возвратил лейтенанту бинокль.