И тысячу лет спустя. Трэлл
Шрифт:
Райан взял Мирославу за обе руки и вывел в центр помещения. Они затерялись в толпе, где никому, кроме Олега, не было до них дела. Мирослава то и дело пыталась уворачиваться и быть спиной к словену. Он не сводил с нее глаз, и каждый раз, когда их взгляды пересекались, он начинал играть еще живее и веселее.
— Как под это вообще можно танцевать? — посмеялась Мирослава, рассматривая Райана. — А тебе вообще можно танцевать? Ты же трэлл.
— Трэлл? Откуда ты знаешь это слово?
Мира вспоминала, как однажды танцевала с мужем, и пыталась понять, отличался ли тот танец от этого. Чувствовался ли он по-другому? Мирослава словно играла в игру
Каждый был занят выпивкой, рабынями и танцами. Время остановилось. Музыка звучала только для них. Райан любовался ею, облаченную в платье цвета шалфея. На ее шее лежали деревянные бусы, а с пояса свисало несколько бронзовых медальонов. В рыжие косы, идущие от самых висков до лопаток, были вплетены ленты. На нижней юбке, чуть торчащей из-под платья, виднелся вышитый вручную орнамент. Нарядные платья дорого обходились викингам, и Мирослава знала об этом. Они привозились из завоеванных земель, отбирались силой или покупались у восточных торговцев. Ее пытались подкупить, соблазнить, чтобы затем расколоть как орешек. Вдруг к ней пришло и осознание того, почему Райан на самом деле был здесь. Он танцевал с ней лишь для того, чтобы узнать, кто она. Он был единственным, кто знал другие языки. Мирослава поймала себя на возмущении: как может тот, кто обязан ей жизнью, быть против нее?
— Кажется, я только что стала главной героиней романа, — вновь ухмыльнулась Мирослава, намеренно обращаясь к Райану на русском. — Да еще в самой его заварушке.
— Неужели тебя так сильно это забавляет? — он был серьезен. — Мы говорим на двух разных языках так, будто это нормально. Тебе нравится эта игра?
Райан положил вытянутые руки на ее талию, но между ними было такое расстояние, что там мог бы поместиться еще один упитанный викинг. Танцевал трэлл хорошо. Видать, он научился этому еще в Ирландии. Музыка становилась все более плавной и глубокой. Мирослава вспомнила, как слушала подобное, когда еще была жива. Она открывала ноутбук, щелкала мышкой, закрывала глаза и, полностью отдавшись музыке, словно пустив ее по венам в самое сердце, думала о Райане и Марне, о славянах, о викингах и богах, а затем, наконец, садилась писать.
«Так вот почему я теперь слышу эту музыку... Она лишь в моей голове... в моих воспоминаниях», — заключила Мирослава и мысленно обрадовалась, что она, возможно, была близка к разгадке того, где она и почему.
— Halda, — Райан вдруг показательно взял ее руку и поднес к своему лицу. — Halda, — сказал он еще раз более четко, предлагая Мирославе повторить и возвращая ее в реальность, его реальность.
— Я не понимаю.
Он улыбнулся.
— Halda, — тогда он сжал ее руку крепче, а затем отпустил, и двумя пальцами коснулся ее головы у виска. — Hofu?.
— Ты пытаешься… научить меня?
Тогда трэлл снова взял ее руку. Они не переставали танцевать. Райан погладил внешнюю часть ее ладони большим пальцем.
— Hond.
— А это слово… действительно уже похоже на английское… Ты пытаешься научить меня древнескандинавскому…
Догадка подтвердилась. Райан был здесь по приказу то ли Рёрика, то ли Синеуса. Это печалило ее. Единственный человек, которому она доверяла, с кем чувствовала себя в большей безопасности, чем с другими, был не на ее стороне.
— Nei, — он отрицательно кивнул.
— Nei, — Мирослава послушно повторила.
— Ja, — тогда он покачал головой утвердительно.
— Ja…
Было
— Hvat teiti tu? — ирландец, не переставая танцевать, коснулся горячей рукой сначала ее груди, потом своей. — Hvat teiti tu?
Мирослава неловко улыбнулась.
— Ek heiti Ryan, — он представился и слегка наклонил голову. — Hvat teiti tu?
— Ох, — Мирослава рассмеялась и поклонилась в ответ. — Ek hei... — она запнулась.
— Ja, — весело кивнул Райан, помогая ей. — Ek hei-ti Mar-na.
— Ek heiti Marna, — повторила Мирослава, а затем покачала головой. — Марна? Я не Марна. Меня зовут Мирослава.
— Все верно, молодец!
Танец закончился.
— Марна? — шепнул ей Райан напоследок. — Что с твоими зрачками? Ты ешь снадобья? Не делай этого.
Мира только поблагодарила Райана кивком, думая, что он сказал что-то незначительное, и, возвращаясь за стол, поймала на себе изучающий взгляд Олега. Он с любопытством наблюдал за ней весь танец. Когда она подошла ближе и попала в теплый мягкий свет, исходящий от лучины, Олег почти незаметно улыбнулся. Мирослава почувствовала, как в ее затылке началось покалывание. Как скоро он скажет Рёрику о том, где нашел ее? Что об этом подумает сам Рёрик? Где Бруни? Как много она хотела бы объяснить и как много ответов дать, но она не понимала их языка. Олег же хотел рассказать ей, что не хотел причинить ей зла и никогда этого не сделал бы.
— Еще ни разу боги не видели такого, чтобы христианская собачонка, чтобы грязный трэлл смел танцевать вот так в нашем доме и есть нашу еду, — Рёрик злился и ругался на брата.
— Это была твоя задумка. Ради этой женщины.
— Пусть. Я все равно ненавижу его и когда-нибудь да прикончу.
Мирослава села за стол. Райан тоже вернулся на свое место.
«Так, музыка появилась здесь, потому что я слушала ее, когда была жива… когда занималась книгой, — крутилось у нее в голове в ту минуту. — Почему я слышу этот язык и не понимаю его? Почему я не понимаю Райана? Это невозможно, ведь мозг не может воспроизводить незнакомую ему информацию... Книгу я писала на русском, и потому все они говорили на русском... Как же я запуталась. Понять бы хоть словечко!»
Она заметила, как все три брата что-то бурно обсуждали, явно ругались, но делали это так, чтобы другие этого не поняли. Их голоса не были громкими, но глаза буквально метали молнии.
— Но я не хочу жениться, брат, я еще слишком молод... — шептал Утред, поднимая на Рёрика по-щенячьи жалостливые глаза, они буквально умоляли брата сжалиться и отказаться от своего решения.
Вино развязало Утреду язык.
— Вовсе нет, — Рёрик сердито покачал головой. — И это лишь на время, Утред. Пока они будут играть вашу свадьбу, мы будем резать их. И когда они допьют свое вино, они поймут, что это было последнее вино в их жизни.
— Так ты уже решил напасть на них прямо во время свадьбы? — смеясь, воскликнул Харальд. — Твои планы меняются быстрее, чем ты успеваешь говорить о них! Что с тобой? Ты стал конунгом потому, что всегда отличался тактикой и холодной головой. Но после путешествия в Хольмгард что-то изменилось в тебе.
— Ну… я просто еще не решил до конца, как мы поступим. Может, ты и прав. Нам не одолеть сразу и хазар, и словен. Но если же заручимся доверием вторых, то попадем в крепость! Ясно только одно: мы возьмем Хольмгард. Вы слышите? Эй, вы все!