И тысячу лет спустя. Трэлл
Шрифт:
Харальд разочарованно покачал головой и так же разочарованно улыбнулся. Рёрик не понимал, чего хочет. Рёрик был горазд много и красиво говорить. Конунг поднялся с места и поднял свой кубок. Собравшиеся в зале замолчали, и их горящие глаза уставились на конунга.
— Слушайте все! Вот, что решил ваш конунг! По весне мы отправимся в Хольмгард и возьмем его! Хватит греть свой зад на медвежьих шкурах! Викинги мы или нет? Чего мы хотим? Чего мы, викинги, хотим? Отвечайте!
— Славы! — хором отвечали воины. — Славы! — и тогда они поднимали свои кубки вместе, расплескивая вино, гудели, кричали.
— Мы возьмем и другие города, как
— Мы возьмем все, что сможем взять! И тогда вернемся домой, вернем Фризию, вернем Дорестад!
— Вернем Дорестад! — повторяли хором викинги.
— Я вернулся из Хольмгарда, и все узнал. Их численность превосходит нашу. Город стоит на холме и хорошо защищен крепостью. Она практически неприступна. И потому, чтобы заключить временный союз, мой брат, мой милый Утред женится на их княжне! А затем… — он перешел почти на шепот, и все прислушались. — Когда они впустят нас в свои крепости, в свои дома, мы убьем их всех! Ну почти всех. Нам ведь нужны воины, чтобы вернуться в Дорестад, верно?
— Верно! Верно!
— А затем, когда заберем мы Дорестад, мы сделаем их всех рабами! Или же нет… мы вывесим их высушенные головы на свои драккары, чтобы все знали, что шутки с конунгом Рёриком плохи!
— Верно! Шутки плохи!
— Но, друзья мои, чтобы свадьба Утреда состоялась, нам придется сражаться с хазарами. Неким племенем, которое беспокоит наших милых врагов. Вы готовы, наконец, заточить свои клинки и орошить их кровью?
— Готовы! Готовы!
Все викинги поднялись в полный рост.
— Да здравствует конунг! Да здравствует конунг Рёрик!
И когда ликование закончилось, Рёрик, полный счастья, наконец, сел обратно на лавку и продолжил говорить со Утредом как ни в чем не бывало.
— Я ведь уже говорил, Ольга очень красива собой, — продолжал Рёрик. — Тебе бы пора уже стать мужчиной. Я не слышал ни от кого, чтобы ты спал хоть с одной рабыней.
Утред смотрел на брата влажными глазами.
— Какая стыдоба! И в кого ты такой уродился? Мой ли ты брат? Брат ли Харальда?
— Рёрик, — Синеус вступился за Утреда. — Оставь его в покое. Он действительно не ты. Только ты можешь брать силой женщин, которых не любишь, ради выгоды. Но угоден ли такой брак богам?
— А угодно ли богам то, что ты делаешь ты с женщинами, Харальд? Покажи свою левую руку? Уже оседлал ту рабыню, что я привез тебе? Что и требовалось доказать!
Утред наблюдал за старшими братьями, сцепившимися между собой, словно два пса. Рёрик действительно никогда не любил жену, но действовал во благо своего народа и потому заключил эту важную сделку. Да и что такое любовь для варяга? Женщиной можно обладать, с ней можно спать, ее можно насиловать, ею можно любоваться. Но любить? Рёрик не знал такого чувства. Оно было ему чуждо. Однако брак не был ему в тягость: Ефанда была женщиной умной, спокойной и послушной. Если будет нужно, она встанет с мужем плечом к плечу и возьмет в руки меч.
Однако она была так занята попытками заслужить расположение и любовь Рёрика, что не замечала неравнодушности Синеуса к ней. Он не мог ни дня прожить, не взглянув на нее. Он думал о ней, когда спал с другими рабынями. Он думал о ней даже сейчас. Она сидела
— Я все сказал, — Рёрик ударил кулаком по столу, и эль в его кружке расплескался. — Как только на Волхове начнется ледоход, пойдем в поход на хазар. Разделим славу и победу со славянами! А там и сделаем свадьбу. А если ты, Утред, боишься девчонки и того, что у нее между ног, так тогда возьми в свои щуплые ручки меч и умри на поле боя среди хазар как настоящий викинг! Будет тебе спасение!
Мирослава отвлеклась от братьев, которых не понимала, и вновь посмотрела на Райана, все это время занятого едой. Он ел аккуратно и не был похож на раба, что живет впроголодь. На то было две возможных причины: ему и вправду нравилась Мирослава, и он не хотел ударить в грязь лицом перед ней, а второй была его прошлая свободная жизнь. Он, как и его родная сестра, был хорошо обучен манерам. Отец Райана был судьей, и потому на родине, в далекой зеленой Ирландии, их семья имела привилегии, которыми она умело пользовалась, пока не была опозорена и вырезана викингами.
Их взгляды встретились. Мирослава отметила свое сходство с Райаном. Все потому, что оба имели ирландские корни? Или потому, что она писала его с себя, и он был ее мужской версией? Она не знала ответа. Ее зеленые глаза смотрели в его зеленые глаза. Ее красные губы улыбались в ответ его красным губам. Думал ли он о том же самом? Она не могла его спросить, но могла многое сказать глазами и потому смотрела, смотрела прямо и смело, почти не моргая. Он первый смущенно опустил голову, и копна рыжих волос упала на его липкий от духоты лоб. Он что-то пробормотал низким бархатным голосом и усмехнулся.
Рёрик и его братья, наконец, успокоились. Музыка стала громче. Утред вышел из-за стола и исчез где-то в потемках крепости. Ему было больно и страшно. Такие чувства под запретом у тех, кто носит почетное звание викинга, а особенно, если этот кто-то — родной брат самого конунга. За ним вышла и Иттан, сказав мужу, что она успокоит Утреда и поговорит с ним.
— А как поступишь с этой рабыней? — Харальд кивнул в сторону Мирославы. — Долго еще Райан будет крутиться возле нее?
— Она не рабыня. Ефанда дала мудрый совет, — лениво ответил Рёрик, отрывая куриную ногу от тушки. — Ты видел эту девушку? Она слишком чиста и свежа, чтобы быть просто рабыней. По ее рукам и коже видно, что она не работала ни дня, не знала голода и болезней. Что, если она королевских или княжеских кровей? Я не могу рисковать всем, что у меня есть. Я должен выяснить, кто она, а там посмотрим, какую выгоду мы сможем от этого получить. Быть может, попросим выкуп, быть может, сами останемся должны… Возьмем ее с собой в Хольмгард. Может, там знают, кто она такая.
— Да ты посмотри внимательнее: она с моим Райаном как две капли воды, — продолжал давить Харальд. — Она не из местных племен, а значит, кто-то ее сюда привез как рабыню, а она сбежала. Наверное, из Ирландии и привезли.
— Услышь меня, — прошипел Рёрик. — Или что… ты ревнуешь эту женщину к своему трэллу? Уж не заделался ты этим… — он усмехнулся. — Может, ты трахаешь своего трэлла, потому так и возишься с ним?
Лицо Синеуса в миг покраснело. Он сжал кулаки, чтобы обуздать желание ударить собственного брата, умерить пыл и ненависть к нему. Он ненавидел, когда Рёрик говорил о Райане в таком тоне.