Иерусалимские гарики

Губерман Игорь Миронович

Совсем не реки постной шелухикарающую сдерживают руку,а просто Бог нас любит за грехи,которыми развеивает скуку.Не постичь ни душе, ни уму,что мечта хороша вдалеке,ибо счастье – дорога к нему,а настигнешь – и пусто в руке.Живу среди своих, а с остальными –общаюсь, молчаливо признавая,что можно жить печалями иными,иную боль и грусть переживая. Чтоб

нам не изнемочь в тоске и плаче,судьба нас утешает из пространствато радостью от завтрашней удачи,то хмелем послезавтрашнего пьянства.Идея прямо в душу проникает,идея – это праздник искушения,идея – это то, что возникаетв уме, который жаждет орошения.И детские грёзы греховные,и мудрая горечь облезлых –куют нам те цепи духовные,которые крепче железных. Дав дух и свет любой бездарности,Бог молча сверху смотрит гневно,как чёрный грех неблагодарностимы источаем ежедневно.Масштабность и значительность задач,огромность затевающихся дел –заметней по размаху неудач,которые в итоге потерпел.В толкучке, хаосе и шуме,в хитросплетеньи отношенийлюбая длительность раздумийчревата глупостью решений. Всё в жизни потаённо, что всерьёз,а наша суета судеб случайных –лишь пена волн и пыль из-под колес,лишь искры от костра процессов тайных.Я плавал в море, знаю сушу,я видел свет и трогал тьму;не грех уродует нам душу,а вожделение к нему.Размазни, разгильдяи, тетери –безусловно любезны Творцу:их уроны, утраты, потериим на пользу идут и к лицу. Вера быть профессией не может,ласточке не родственен петух,ибо правят должность клерки Божьи,а в конторе – служба, а не дух.В извилистых изгибах бытияя часто лбом на стену клал печать,всегда чуть не хватало мне чутья,чтоб ангела от беса отличать.Нрав у Творца, конечно, крут,но полон блага дух Господний,и нас не он обрёк на труд,а педагог из преисподней. Увы, рассудком не постичь,но всем дано познать в итоге,какую чушь, фуфло и дичьнесли при жизни мы о Боге.Сметая наши судьбы, словно сор,не думая о тех, кто обречён,безумный гениальный режиссёрвсё время новой пьесой увлечён.Я

вдруг почувствовал сегодня –и почернело небо синее, –как тяжела рука Господня,когда карает за уныние. Три фрукта варятся в компоте,где плещет жизни кутерьма:судьба души, фортуна плотии приключения ума.Наш век успел довольно много,он мир прозрением потряс:мы – зря надеялись на Бога,а Бог – Напрасно верил в нас.Печальный зритель жутких сцен,то лживо-ханжеских, то честных,Бог бесконечно выше стенвокруг земных религий местных.Недюжинного юмора запасиспользовав на замыслы лихие,Бог вылепил Вселенную и насиз хаоса, абсурда и стихии. А жить порой невмоготу –от угрызений, от сомнений,от боли видеть наготусвоих ничтожных вожделений.Сурово относясь к деяньям грешным(и женщины к ним падки, и мужчины), –суди, Господь, по признакам не внешним,а взвешивай мотивы и причины.Когда азарт и упоениетрясут меня лихой горячкой,я слышу сиплое сопениечертей, любующихся скачкой. А если во что я и верю,пока моё время течёт,то только в утрату, потерю,ошибку, урон и просчёт.Кивнули, сойдясь поневоле,и врозь разошлись по аллее,и каждый подумал без боли,что вместе им было светлее.Наши духа горные вершины –вовсе не фантом и не обман,а напрягший хилые пружиныветхий и залёжанный диван.Всему на свете истинную ценуотменно знает время – лишь оносметает шелуху, сдувает пенуи сцеживает в амфоры вино. Не для литья пустой водыБог дал нам дух и речь,а чтобы даже из бедымогли мы соль извлечь.Я жил во тьме и мгле,потом я к свету вышел;нет рая на земле,но рая нет и выше.Я очень рад, что мы научнопостичь не в силах мира сложность;без Бога жить на свете скучнои тяжелее безнадёжность.Я жив: я весел и грущу,я сон едой перемежаю,и душу в мыслях полощу,и чувством разум освежаю.