Иерусалимские гарики

Губерман Игорь Миронович

Вдоль житейской выщербленной трассывеет посреди и на обочинахзапах жизнедеятельной массыпрытких и натужно озабоченных.Лепя людей, в большое зеркалоБог на себя смотрел из тьмы,и так оно Его коверкало,что в результате вышли мы.Поскольку в наших душах много свинстваи всяческой корысти примитивной,любое коллективное единствовсегда чревато гнусью

коллективной. Подвержены мы горестным печалямпо некой очень мерзостной причине:не радует нас то, что получаем,а мучает, что недополучили.Разбираться прилежно и слепов механизмах любви и вражды –так же сложно и столь же нелепо,как ходить по нужде без нужды.Люди мелкие, люди великие(люди средние тоже не реже) –одичавшие хуже, чем дикие,ибо злобой насыщены свежей. Пошлость неоглядно бесконечна,век она пронзает напролёт,мы умрём, и нас она сердечно,с тактом и со вкусом отпоёт.В житейской озверелой суетепоскольку преуспеть не всем дано,успеха добиваются лишь те,кто, будучи младенцем, ел гавно.Беда, что в наших душах воспалённыхвсё время, разъедая их, кипитто уксус от страстей неутолённых,то желчь из нерастаявших обид. По замыслу Бога порядок таков,что теплится всякая живность,и если уменьшить число дураков –у них возрастает активность.Нет сильнее терзающей горести,жарче муки и боли острей,чем огонь угрызения совести;и ничто не проходит быстрей.Всегда проистекают из тогоконфузы человеческого множества,что делается голосом егокрикливая нахрапистость ничтожества. Несобранный, рассеянный и праздный,газеты я с утра смотрю за чаем;политика – предмет настолько грязный,что мы её прохвостам поручаем.По дебрям прессы свежейскитаться я устал;век разума забрезжил,но так и не настал.А вы – твердя, что нам урокамине служит прошлое – неправы:что раньше числилось пороками,теперь – обыденные нравы. Везде вокруг – шумиха, толкотняи наглое всевластие порока;отчество моё – внутри меня,и нету в нём достойного пророка.Я думаю, что Бог жесток, но точен,и в судьбах даже самых чрезвычайныхколичество

заслуженных пощёчинне меньше, чем количество случайных.Я насмотрелся столько всякого,что стал сильней себя любить;на всей планете одинаковоумеют нас употребить. По праху и по грязи тёк мой век,и рабством и грехом отмечен путь,не более я был, чем человек,однако и не менее ничуть.Днём кажется, что близких миллиони с каждым есть связующая нить,а вечером безмолвен телефон,и нам по сути некому звонить.Не ведая притворства, лжи и фальши,без жалости, сомнений и стыдаот нас уходят дети много раньше,чем из дому уходят навсегда. Увы, сколь коротки мгновенияогня, игры и пирования;на вдох любого упоенияесть выдох разочарования.Есть люди – едва к ним зайдя на крыльцо,я тут же прощаюсь легко;в гостях – рубашонка, штаны и лицо,а сам я – уже далеко.Он душою и тёмен и нищ,а игра его – светом лучится:Божий дар неожидан, как прыщ –и на жопе он может случиться. По вечной жизни побратимыи по изменчивой судьбе,разбой и ложь непобедимы,пока уверены в себе.Ничуть не склонный к баловствутрепаться всуе о высоком,неслышно корень поит сокоммногословесную листву.Случай неожиданен, как выстрел,личность в этот миг видна до дна:то, что из гранита выбьет искру,выплеснет лишь брызги из гавна.Что царь или вождь – это главный злодей,придумали низкие лбы:цари погубили не больше людей,чем разного рода рабы. Добреют и мягчают времена,однако путь на свет совсем не прост,в нас рабство посевает семена,которые свобода гонит в рост.Простая истина нагаяопасна тогам и котурнам:осёл культуру постигая,ослом становится культурным.У всех по замыслу Творца –своя ума и духа зона,житейский опыт мудреца –иной, чем опыт мудозвона.Как бы счастье вокруг ни плясало,приглашая на вальс и канкан,а бесплатно в судьбе только сало,заряжаемое в капкан.