Иерусалимские гарики

Губерман Игорь Миронович

Друг мой бедный, дитя современности,суеты и расчёта клубок,знает цену, не чувствуя ценности,отчего одинок и убог.Все книги об истории - поток,печальным утешением текущий,что век наш не беспочвенно жесток,а просто развивает предыдущий.Всегда в разговорах и спорахпо самым случайным вопросаместь люди, мышленье которыхзапор

сочетает с поносом. Свободу я ношу в себе,а внешне - тих я и неловокв демократической борьбенесчётных банд и группировок.Хотя повсюду царствует жлобство,есть личная заветная округа,есть будничного быта волшебствои счастье от познания друг друга.Мы сразу простимся с заботамии станем тонуть в наслаждении,когда мудрецы с идиотамисойдутся в едином суждении. У нас весьма различны свойства,но есть одно у всех подряд:Господь нам дал самодовольство,чтоб мы не тратились на яд.Всегда стремились люди страстнокуда попало вон из теменив пустой надежде, что пространствоосвобождает нас от времени.Умеренность, лекарства и диета,замашка опасаться и дрожать -способны человека сжить со светаи заживо в покойниках держать. Так Земля безнадежно круглаполучилась под Божьей рукой,что на свете не сыщешь угла,чтоб найти там душевный покой.Толпа людей - живое существо:и разум есть, и дух, и ток по нервам,и даже очень видно вещество,которое всегда всплывает первым.Бал жизни всюду правит стая,где каждый занят личной гонкой,расчёт и блядство сочетаяв душе возвышенной и тонкой. Незримая душевная ущербностьрождает неосознанную прыть,питая ненасытную потребностьсебя заметным козырем покрыть.Когда к публичной славе тянет личность,то всей своей судьбой по совокупностиперсона эта платит за публичностьпубличной репутацией доступности.Ты был и есть в моей судьбе,хоть был общенья срок недолог;я написал бы о тебе,но жалко - я не гельминтолог. Не только воевали и злословилив течение столетия активного,ещё всего мы много наготовилии для самоубийства коллективного.Я очень

пожилой уже свидетельтого, что наши пафос и патетикапро нравственность, мораль и добродетель -пустая, но полезная косметика.Хотя, стремясь достигнуть и познать,мы глупости творили временами,всегда в нас было мужество признатьошибки, совершённые не нами. Дети, вырастающие возлекаждого седого поколения,думая об истине и пользе,травят нас без тени сожаления.Являясь то открыто, то украдкой,но в каждом - и святом и подлецесливаются на время жизни краткойтворец, вампир и вор в одном лице.Всегда вокруг родившейся идеи,сулящей или прибыль или власть,немедленно клубятся прохиндеи,стараясь потеснее к ней припасть. Судить людей я не мастак,поняв давным-давно:Бог создал человека так,что в людях есть гавно.Враги мои, бедняги, нету дня,чтоб я вас не задел, мелькая мимо;не мучайтесь, увидевши меня:я жив ещё, но это поправимо.Должна воздать почёт и славу намтолпа торгующих невежд:между пеленками и саваноммы снашиваем тьму одежд.Мир нельзя изменить,нет резона проклясть,можно только принять и одобрить,утолить бытия воспалённую страстьи собой эту землю удобрить. Когда без сожалений и усилийдуша моя порхнёт за небосклон -– Чего не шёл?
– спрошу я у Мессии.– Боялся там остаться, - скажет он.

7

В органах слабость, за коликой спазм,старость не радость, маразм не оргазм

Забавы, утехи, рулады,азарты, застолья, подруги.Заборы, канавы, преграды,крушенья, угар и недуги. Начал я от жизни уставать,верить гороскопам и пророчествам,понял я впервые, что кроватьможет быть прекрасна одиночеством.Все курбеты, сальто, антраша,всё, что с языка рекой текло,всё, что знала в юности душа –старости насущное тепло.Глаза моих воспоминанийполны невыплаканных слёз,но суть несбывшихся мечтанийразмыло время и склероз.