Игра Бродяг

Литтмегалина

— Он просто еще не успел унюхать твои пеленки, — возразила Наёмница.

— Он поднял меня на руки, так как его благородное сердце не позволяло ему оставить ребенка в беде. Поблизости он обнаружил несколько людей, распростертых на земле. На их теле не было ни единой раны, они казались спящими — и все же были мертвы. Словно магические стрелы из сверкающего света поразили их сердца, не поранив кожи…

Наёмница тяжело вздохнула.

— К делу, Вогт, — во второй раз назвать его по имени уже казалось привычным делом.

— Никто из них не походил на моих родителей, скорее, они походили на… разбойников, — Вогт выдержал паузу. — Я долго размышлял, что могло с ними случиться. И понял, — он снова драматически замолчал.

— Что понял? — спросила Наёмница, когда отчаялась дождаться продолжения.

— Правду.

— Какую правду?

— Всю.

— Не кривляйся. В рыло двину.

— Ну, я понял, что я действительно оттуда, — многозначительно объяснил Вогт.

— Из высшего мира? — протянула Наёмница.

— Нет. Да. Из Страны Прозрачных Листьев.

— Ага… — медленно кивнула Наёмница. — Как же тебя занесло в нашу кучу дерьма, бедняжечка?

— Высшие силы принесли меня, — доверительно сообщил Вогт. — Какие-то боги. Возможно, я даже сам — бог.

— Ага, конечно, — усмехнулась Наёмница. — От тебя прямо несет божественностью.

— Да нет же, — сказал Вогт. — Я серьезно. Я чувствую на себе высшее благословение. А также ответственность. Они принесли меня в этот мир и охраняли вплоть до того момента, пока Ветелий не обеспечил мою безопасность. Все это определенно было сделано с какой-то целью.

— И что это за цель? — прохладно осведомилась Наёмница, отчего-то рассердившись.

— Я спрашивал себя об этом. Просыпаясь и засыпая. Каждый день. Каждую ночь. Однажды мне приснился сон. Я увидел человека, утопающего в черной воде. Эта вода была не настоящая вода. Она тянула человека вниз. Как бы он ни стремился вырваться, он не мог, погружаясь все глубже во тьму. Проснувшись, я догадался, что должен разыскать этого человека, ибо он тот, кто наиболее достоин спасения. И мне следует поспешить, чтобы успеть до того, как он утонет.

— Невероятно, — хмуро прокомментировала Наёмница.

— Однако я не знал, как это осуществить. Внешний мир огромен, а мне предстояло отыскать в нем одного-единственного маленького человека. Вскоре после того, как мне явился этот сон, Орден погиб. Больше ничто не держало меня на месте, и тогда я понял: «Пора». В это мгновенье ветер подхватил меня и понес с огромной скоростью. Ты можешь это представить?

— Уж будь уверен: даже не пытаюсь.

— Не знаю, сколько это продолжалось — мой завороженный разум забыл о времени. Стоило ветру опустить меня на землю, как страшные люди с оружием схватили меня и швырнули в пещеру. Лежа на ледяной жесткой поверхности, так не похожей на мою уютную кровать в обители, я задался вопросом, как же мне удастся выполнить свое предназначение. И вдруг различил усталое дыхание поблизости, которое я уже слышал однажды — в своем сне, едва различая сквозь плеск воды.

— Кто же это дышал? — спросила Наёмница.

— Ты, конечно!

— Ха, — произнесла Наёмница. — Ну… да.

— Видишь. Ты считала, что до тебя никому нет дела. Но сами высшие силы позаботились о тебе, отправив меня тебе во спасение! Ты… ты мне веришь?

— Разумеется, нет, — заявила Наёмница. — Мне легче поверить, что быки летают. Зачем меня спасать? Во мне нет ничего особенного, я — как все.

— Нет, — горячо возразил Вогт. — Ты совсем-совсем особенная, потому что ты умеешь то, что никто здесь не умеет.

Наёмница пожала плечами и запрокинула голову, ощутив затылком влажность и холод стены. Разговор о ней самой начинал тяготить ее. Она не была такой дурой, чтобы поверить в собственную значимость. Даже если какая-то ее часть отчаянно мечтала об этом.

— Сменим тему.

— Тогда я могу рассказать тебе об обители.

— Не бог весть как интересно. Но ладно уж.

— Просыпались мы очень рано, до рассвета, потому что поздний сон ведет к притуплению ума. После умывания, до завтрака, у нас следовала пара утренних безмолвных часов.

— И что вы делали в эти безмозглые часы? — спросила Наёмница.

— Покинув свои кельи, мы молча встречали рассвет, и наши души взмывали к поднимающемуся солнцу.

— Вам больше заняться было нечем? — спросила Наёмница.

— Достижение гармонии, — надулся Вогт. — Вот наше дело.

— Должно быть, зимой это выглядело еще тупее: стая придурков стоит по колено в снегу и смотрит в небо.

— Там никогда не шел снег. Просто наступал период затяжных дождей.

— Это так далеко? — удивилась Наёмница. — Как же ты дотопал?

— Я же говорил — меня принес ветер, — недовольный тем, что Наёмница постоянно перебивает его, напомнил Вогт и продолжил прежним умиротворенным тоном: — По завершению утренних безмолвных часов мы завтракали.

— А что было на завтрак? — спросила Наёмница. Она не могла не испытывать повышенный интерес к еде — ее живот ныл от голода. Огрызок каравая, великолепный плащ, кинжал — все это у нее, разумеется, отобрали.

— Простой, но плотный завтрак из овощей, злаков и фруктов. Иногда — рыба, мы ловили ее в море.

— У вас было море?

— Да. Ты видела море?

— Нет. Но мне совсем и не хочется.

— Правда? Оно очень красивое. Море — как драгоценность на теле мира. Оно напитано светом, оно полно жизни. Оно больше чем все, что мы способны себе вообразить.

— Вернемся к рыбе, — прервала его Наёмница.

— К рыбе? — растерялся Вогт. — Ладно. Рыба была сырая и скользкая… это интереснее моря? — недоверчиво уточнил он.

— В сотню раз.

— Мы никогда не употребляли в пищу мясо животных, потому что у животных теплая кровь. Душа растворена в крови, именно душа согревает ее. Нельзя есть того, у кого есть душа. Кроме того, теплота крови роднит животных с человеком. Человек же не может есть человека или кого-то, очень похожего на него, верно?