Игра Бродяг

Литтмегалина

— Почему ты не хочешь понять, кто ты?

— Размышления о себе — это развлечение бездельников и тех, кто слишком труслив для чего-либо другого.

— Неужели никто никогда не пытался помочь тебе?

— Нет, — гордо ответила Наёмница. — Я как бродячая кошка, я сама по себе. Потому мне и не нужно имя — меня никто не зовет, я ни к кому не иду. Мне никто не нужен.

— Всем кто-то нужен, — возразил Вогт. Он коснулся ее плечом.

Наёмница отодвинулась.

— Не мне. Все, что ты говоришь — пустые бредни, в которые не стоит вслушиваться.

— Просто тебя никогда не любили, поэтому ты не можешь понять моих слов.

— Глупости, — разозлилась Наёмница. — Все люди враги меж собой. Только ненормальные, как ты, рассуждают, что мы должны понимать друг друга, мы должны помогать друг другу, мы должны учиться терпению, убивать — плохо. А я знаю одно — если не я, то меня, и лучше я их, а не наоборот.

— Ты можешь искренне в это верить. Хотя ты не веришь, — сказал Вогт. — Но ты чувствуешь иначе. В этом противоречии причина того, что твоя рана не заживает.

— Как ты считаешь, почему я до сих пор не убила тебя? — спросила Наёмница, всматриваясь в него сквозь блекнущую темноту, и продолжила, не дожидаясь ответа. Злость криком рвалась из ее горла. — Только потому, что с тобой я знаю, как потратить следующий час: перейти реку, найти карту, дождаться рассвета. Без тебя же я не представляю, что мне делать. Назад не вернуться, а больше мне некуда идти. Если я начну воевать, я умру. Кроме как воевать, я больше ничего не умею. Я могу сколько угодно спрашивать себя: «Что мне делать? Что мне делать?» — и ничего не смогу придумать, потому что у меня нет твоей способности к бредовым фантазиям. Вот и все. Я с тобой не потому, что мне ценна твоя жизнь или твоя компания. Я просто слишком растеряна, чтобы остаться в одиночестве. Встреть ты меня в моем лучшем состоянии, я бы тебя убила. Понял?

— Да, — согласился Вогтоус. — Но откуда ты знаешь, что завтра твое отношение ко мне не изменится?

— Я не чувствую перемен.

— У тебя низкая чувствительность к переменам. А ты уже не такая, какой была утром.

— Да я и разговариваю с тобой только потому, что темно и что ты такой странный тупица, что я за человека тебя не считаю. Значит, это все равно что я сижу одна и болтаю сама с собой.

— Какая разница, кем ты считаешь меня, если при этом ты позволяешь мне подойти к тебе ближе, — без обиды ответил Вогт, и Наёмнице вдруг пришла в голову тревожная мысль, что, каким бы простачком он ни казался, каких бы нелепостей ни произносил, он может оказаться умнее ее во много раз. Может, даже опасным.

— Ты никогда не замечал, что просто в тепле, исходящем от человеческой кожи, есть что-то омерзительное? — спросила она чтобы хоть как-то оттолкнуть его. В конце концов, она действительно так думала.

Луч солнца упал на ее колено, и она увидела полосу грязи на нем.

Ночь кончилась.

Наёмница вскочила на ноги и только тогда ощутила, как затекли ее мышцы.

— Мы проговорили всю ночь!? Рассвет! — выпалила она. Она представила, как веревка обхватывает шею, и ее заколотило от страха. Никогда прежде жизнь не казалась ей такой важной, такой необходимой. — Не-е-ет!

— Ничего страшного, — улыбаясь солнцу, успокоил ее Вогт. — Мы все делали правильно. Ну, почти все.

Со стороны зала, из-за двери, послышались хриплые голоса и звяканье ключей.

— Они сейчас будут здесь, — прошептала Наёмница, вжимаясь в стену.

— Это только Игра, — Вогт подошел к зарешеченному окну. — Вначале всегда легко.

Наёмница в ужасе смотрела на дверь. Ключ со скрежетом повернулся в замке один раз и застрял. С той стороны двери ругнулись.

— Иде-е-ем, — позвал Вогт как-то странно.

Наёмница обернулась и увидела его ноги, исчезающие в маленьком оконце в стене камеры — как он умудрился протиснуть в оконце свое пухлое тело было вне ее понимания. Оконная решетка лежала на полу.

Вогтоус глухо шмякнулся с другой стороны.

— Давай, — задыхаясь, поторопил он. — Здесь мягко падать, здесь куст.

Ключ издал скрежещущий звук, с усилием проворачиваясь во второй раз. Наёмница совершила резкий, ловкий прыжок из тех, что неоднократно спасали ее от смерти. Ей царапнуло грудь, живот, ноздри втянули показавшийся одуряюще свежим воздух, и, группируясь в коротком полете, она упала в куст.

За одну секунду ей успели представиться хмурые старые ежики, спешащие по своим делам, острые гвозди, гладкие наконечники стрел, тонкие, длинные лучи холодных звезд.

— О боги! Боги! — простонала Наёмница, выбираясь из куста на четвереньках.

Вогт схватил ее за руку, и они побежали прочь. За одним из домиков они остановились. Ни звука. Если за ними и бросились в погоню, то устремились в неверном направлении.

— Боги! — повторила Наёмница, поднимая к расцветающему небу просветленный взгляд. — Какие колючки!

— Колючки? — удивился Вогт, замечая их в плече Наёмницы и принимаясь выдергивать.

— Если я сейчас выпью воды, из меня отовсюду польется, — глаза Наёмницы все еще оставались выпученными. — Почему ты меня не предупредил, что этот … этот куст с колючками?

— Я не заметил, — Вогтоус покраснел. Его гладкие щеки свидетельствовали о его честности. — Во мне же нет ни одной!

— Да что у тебя за шкура! — поразилась Наёмница.

Вогт прислушался. У него даже уши дернулись, хотя Наёмнице, наверное, это только показалось.

— Нам бы лучше пойти. Нас ищут.

— Но куда? — с отчаяньем спросила истыканная колючками Наёмница.

— Туда, — указал рукой Вогт. — Там вода блестит.

Наёмница вгляделась в узкий проем меж домами и действительно увидела поблескивающую вдалеке воду.

— Поторопимся? — предложил она.

— Поторопимся, — согласился Вогтоус, и они припустили во всю мочь.

Они вылетели на пустынную полуразрушенную пристань. Вогт решительно сиганул с причала. Наёмница вскрикнула.