Игра на двоих
Шрифт:
И все же, как бы сильно ни терзало раскаяние, я никогда не смогу признаться родителям в том, что случилось. На это есть несколько причин. Первая из них может показаться жалкой отговоркой, но для меня она действительно важна: родители не должны узнать о том, что на самом деле творится на Голодных Играх, а также и о судьбе так называемых Победителей. Не хочу, чтобы они снова боялись за меня, не зная, что ожидать от завтрашнего дня. Уже понятно: мне со спокойной жизнью можно попрощаться, но я обязана сделать все, чтобы сохранить покой семьи. Вторая причина куда проще: я слишком хорошо знаю собственных родителей. Пусть в глубине души они и признают вину дочери и внучки, мне не придется услышать из их уст ни одного злого слова. Напротив, они сделают все, чтобы убедить меня в обратном, в том, что это — простая случайность, которых слишком много
Я не говорю об этом родителям, но иногда у меня бывают видения. Порой, сидя в кресле у окна своей комнаты, я вижу, как отец возвращается домой. Наверное, сознание, стремясь защитить остатки рассудка, пытается убедить меня в том, что он не погиб, а всего лишь ушел, как обычно, в шахты, и его рабочий день слишком затянулся. Другого объяснения у меня нет. И как я ни сопротивляюсь наваждению, оно проникает в самые уголки моего разума, заставляя забыть о печальной действительности. Это приносит облегчение, но ненадолго.
Резкий крик птицы отвлекает меня от безрадостных мыслей. Встряхнув головой, я оглядываюсь по сторонам и понимаю, что пора возвращаться в Деревню: учебу никто не отменял. На пару минут заглянув домой за сумкой со старыми, изрядно потрепанными учебниками, спешу в школу. Уже на пороге невысокого здания понимаю: что-то не так. Стоит мне появиться, как все вокруг замолкают. Школьники пристально наблюдают за каждым сделанным мной шагом. Краем глаза замечаю, как один парень сжимает ладони в кулаки. Девушка рядом с ним прикрывает глаза рукой, пытаясь незаметно стереть слезы. Какой-то мальчишка показывает на меня пальцем и говорит что-то друзьям. Несколько девочек молча отходят подальше и робко прижимаются к стене. И везде, куда ни глянь — пронзительные, враждебные взгляды. Ах да, я же убила их предводителя и кумира.
Учителя, стоящие у противоположной стороны здания, реагируют на мое появление ничуть не лучше. Ну, конечно: обаятельный, улыбчивый, всегда готовый помочь Джейк нравился им куда больше, чем мрачная, нелюдимая девочка, сбегающая из школы, стоит ей только услышать звонок с последнего урока. Проходя мимо них, я замечаю все те же холодные, настороженные взгляды и слышу шепоток за спиной.
Подняв голову и гордо распрямив спину, незаметно достаю из кармана нож, прячу его в рукаве и продолжаю свой путь. Поднявшись по лестнице, вхожу в гостеприимно распахнутые двери своей alma mater. Охранник, день и ночь дежурящий у входа, поднимает на меня сонный взгляд. Я напрягаюсь, готовясь к холодному приему, но вместо этого замечаю на его лице довольно приветливую улыбку. Похоже, ему нет дела ни до Игр, ни до Победителей. Кивнув в ответ на его приветствие и пройдя мимо, вспоминаю, что у него нет семьи — он один из тех, кто так и не решился завести детей, чтобы потом отдать их Капитолию на растерзание. Мудрый поступок.
Поднявшись на второй этаж, оглядываюсь по сторонам. На вид здесь ничего не изменилось: все те же узкие, тускло освещенные коридоры, маленькие кабинеты, в которых с трудом помещаются несколько десятков учеников, облупившаяся краска на стенах, разваливающаяся от старости мебель. Но все вокруг кажется незнакомым и странным, будто прошло не одно десятилетие, прежде чем я вернулась сюда.
Звенит звонок. Его дребезжащий звук отдается эхом с пустынных коридорах: только сейчас я понимаю, что никто не зашел вслед за мной. Заглянув в листок с расписанием, полученным у того же охранника, нахожу нужный кабинет и устраиваюсь за последней партой у окна. Несколько минут спустя комната наполняется одноклассниками. Откинувшись на стул, наблюдаю за своими сверстниками из-под опущенных ресниц. Те делают вид, что не замечают меня, и продолжают готовиться к уроку. Тогда я позволяю себе отвлечься и невидящим взглядом уставиться в окно. Единственное чувство, целиком и полностью владеющее мной сейчас — усталость. Я с нетерпением жду момента, когда смогу выйти из этого старого здания и убежать
Углубившись в мысли, не замечаю, как в классе внезапно повисает тягостное молчание. Отворачиваюсь от окна и перевожу взгляд на лежащий на парте учебник. Внезапно лоб пронзает острая боль, и я на миг замираю, пытаясь сохранить то странное, но смутно знакомое чувство, вызванное болезненным ощущением. Чья-то меткая рука бросила железную линейку; тонкая полоска угодила мне в лицо, оставив глубокую царапину. На белоснежные листы тетради одна за другой падают крупные капли крови. Увидев темно-красные пятная, я мысленно переношусь обратно на Арену. Молочно-белая кожа Эмили. Мой острый нож. И ручьи алой крови, стекающие по ее шее.
К реальности меня возвращает громкий смех. И вот тогда я чувствую подступающую ярость. Не теряя рассудка, понимаю, что не хочу сдерживать свой гнев. Желаю лишь, чтобы тот, кто посмел бросить мне вызов, ощутил ту же боль, которую пришлось узнать мне. Поднявшись на ноги, почти мгновенно нахожу взглядом бросившего линейку. Мелкий и шустрый мальчишка из богатого района Дистрикта-12, Джаспер, кажется. Стоит среди толпы окруживших его одноклассников и все так же смеется. Однако, заметив мои движения и безумный взгляд, в ту же секунду замолкает. В его светло-синих глазах, напоминающий море во время штиля, мелькает страх. Я медленно иду к нему, опрокидывая стулья и сдвигая в сторону низкие парты. Рана все еще кровоточит, но я не обращаю внимания, и по моему лицу стекает кровь. Напуганные одноклассники расступаются передо мной. Джаспер порывается убежать, но, явно не желая быть похожим на трусливых друзей, остается на месте, позволив себе сделать лишь пару шагов назад. Однако я все приближаюсь, а потому парень вынужден отступить. В конце концов, он совершает еще один шаг и оказывается в ловушке, в самом углу комнаты. Неотступно следуя за ним, достаю из кармана нож. Оступившись, Джаспер опирается спиной о стену и замирает, не отрывая взгляда от клинка в моей руке. В два прыжка преодолев разделявший нас метр, хватаю парня за шею и, прижав к стене, провожу острым лезвием по его лицу. Наши одноклассники замирают; в кабинете стоит все так же мертвая тишина. Только теперь здесь царит страх. А я чувствую лишь отвращение. Ко всем присутствующим.
— Если ты еще раз сделаешь шаг в мою сторону или хотя бы откроешь рот, повторишь судьбу своего кумира, — тихо и спокойно произношу я. — Забыл, что я хладнокровная и жестокая убийца? Мне терять нечего, одной жертвой больше, одной меньше. Но насмешки и издевательства в свой адрес я не потерплю.
В этот момент я как никогда сильно напоминаю самой себе Хеймитча.
Джаспер хрипит, не в силах вымолвить ни слова. Особо храбрые из его друзей бросаются ко мне, но я, мгновенно сориентировавшись, выпускаю парня из объятий и, резко развернувшись, выбрасываю вперед руку с зажатым ножом и размахиваю им во все стороны. За моей спиной Джаспер беззвучно сползает на пол.
— Не дошло с первого раза? Мне повторить?! — от гнева срываюсь на крик.
Слышу приближающиеся шаги. В следующую секунду в кабинет врывается учительница:
— Что здесь происходит?!
— Приветствуем победителя, — Джаспер наконец приходит в себя и, отойдя на несколько шагов в сторону, делает напуганно-обиженный вид.
Окинув меня холодным взглядом, женщина приближается к парню:
— Ты в порядке?
— Да. Я и слова не сказал, она сама набросилась на меня!
— Успокойся, я тебе верю. Роу, к директору! Живо!
Холодный ум и ледяное спокойствие наконец возвращаются. Пропустив последние слова мимо ушей, я преспокойно возвращаюсь к своему месту, удобно располагаюсь на стуле и, закинув ноги на соседний, насмешливо интересуюсь:
— Зачем? Чтобы он объяснил мне, как себя вести в общественных местах? К вашему сведению, я уже в курсе. Вот только поправка: я лишь защищалась от нападок вашего любимого Джаспера!
— Как ты смеешь, наглая девчонка? Да я…
— Ну? Что вы сделаете? — прерываю я ее. — Выгоните из школы? Не имеете права!