Игра не для всех. Варяжское море. Воин
Шрифт:
Хакан смотрел вперед, в открытое море, и ежился от очередного порыва стылого ветра. За линией шхер всегда было холодно, и лишь значительно южнее, у берегов Гёталанда, паруса надувал уже более теплый ветер, по-настоящему добрый спутник — но сейчас он пронизывал бывалого викинга до самых костей. Однако же тот не отворачивался, а неотрывно смотрел прямо вперед — туда, куда гнала его воля ярла Флоки.
— Порченое семя…
Хакан не мог удержаться от ругательств! Впрочем, он произносил слова брани едва слышно — так, чтобы никто другой не мог их услышать. Тем не менее, причины
Правда, первые дни по прибытию «Мстителя» прошли довольно удачно: в голове, насаженной на кол у ворот бурга, все хирдманы единогласно признали могучего Ратибора, убийцу Эрика. То, что младшему сыну Сверкера удалось совершить свою месть всего с десятком воинов (из которых, впрочем, вернулось только двое), подняло его в глазах хирда на недосягаемую высоту. И Хакан искренне радовался со всеми: человек, ставший причиной их унижения, человек, с именем которого связывали позор потерпевших поражение воинов, был мертв, а голова его стала трофеем!
На следующий же день после возвращения Флоки собрал весь хирд, посадил на «Морского змея», и отправился в короткое путешествие к ярлу Лудде — самому старому, но в тоже время уважаемому в округе предводителю викингов. Сам Лудде уже давно не водил хирд в набег, но трое его сыновей, Олоф, Торир и Фрей имели каждый по собственному драккару и верной дружине. Признаться, этой зимой Хакан страшился их нападения более всего, потому всячески старался укрепить бург и сумел вооружить часть верных карлов в двух близлежащих поселениях, платящих дань еще отцу Сверкера — однако набега не последовало. А теперь сам Флоки явился к Лудду — как оказалось, он сватался к его старшей дочери.
Девушке исполнилось двадцать весен, по местным меркам она считалась перестарком, а ее первый муж сгинул в море шесть зим тому назад. Как кажется, уже никто не смотрел в ее сторону — поговаривали, что девка порченая, что не сумела в свое время зачать ребенка, и что ее излишняя худоба есть признак слабого здоровья. Однако Флоки посватался к ней, да еще и преподнес Лудде дорогой подарок — чудо-кинжал из черной стали с востока, способный пробить любую броню. С его слов это был трофей, взятый с мертвого тела Ратибора, и хотя в хирде уже знали правдивую историю мести, все же нельзя было попрекнуть «Мстителя» во лжи. И пускай ярла теперь звали за спиной не иначе, как Флоки «Щербатый», все же свою клятву он действительно сумел исполнить!
Правда, как оказалось, не совсем…
Лудде, подумав, дал добро на свадьбу — «невесту» никто особо ни о чем не спрашивал. Впрочем, судя по выражению ее лица, ее сияющим глазам, тот факт, что она все же станет женой — да еще и женой молодого ярла! — очень сильно ее обрадовал. Радовался и весь хирд — считай, что умница Флоки сумел утвердиться в глазах местных вождей, а значит, нападения от соседей можно было не ждать. Более того, подчеркивая важность гостей, в их честь закатили богатый пир, на котором все изрядно поднабрались!
Крепко выпил и погудел сам Хакан, а в его обрывочных воспоминаниях всплывали то очередные бочонки пива, то воинские состязания, в которых ему удалось один раз выиграть, и один раз проиграть, да верещащая под ним девка… А вот похмелье было неожиданно тяжелым: утром Флоки известил, что ходьд Хакан, его избранный воин, поведет хирд в набег на Гардарику — причем вместе с Фреем, младшим сыном Лудде и его дружинниками. И все бы ничего, взять
Вот только теперь ему предстояло брать разграбленную славянскую крепость, чье воинство, безусловно, будет сражаться с викингами отчаянно и яростно, памятую об осеннем набеге. А для того, чтобы свеи вообще сумели взять бург, Флоки и усилил Хакана Фреем — но при этом поставил новоиспеченного родственника старшим над собственным хирдом. И пообещал Фрею всю добычу со второго, малого славянского городка! Его также решили брать на меч — а завладев обеими крепостями, сын Лудда беспрепятственно вернется домой. В отличие от хольда — Хакану было приказано встать лагерем в Выше и все лето дожидаться купцов с ромеем на борту. И лишь после того, как трэлля вновь схватят — желательно живьем — хирду предстояло возвращаться домой. Или же безрезультатно ждать до самой осени…
Поход не обещал быть ни славным, ни прибыльным — вовсе нет. Он грозил лишь большой кровью, многими смертями и потерянным временем… Также Хакана злило, что его попрекают прошлыми оплошностями — но разве мог он знать, что проклятый трэлль станет причиной их общих бед? Разве оставил бы он его в живых, знай наперед, от чьей руки падет Сверкер, и из-за кого руги решаться на морской бой?! Конечно, нет, но знать наперед он не мог!
И вот теперь Хакан смотрел на бескрайнюю водную гладь свинцово-серого цвета, на невысокие волны, на которых легко качало «Морской змей». Обдуваемый промозглым ветром, которого по молодости он не замечал, хольд смотрел вперед, одновременно проклиная и гаденыша Флоки, и хитреца-ромея, сумевшего прикинуться простачком, и собственную жадность. Добил бы его тогда Стуре, вот и весь сказ! Но Стуре уже давно кормит рыб, а ромей… Ну, если ромей действительно вернется, и если попадет живьем в руки Хакана, а не примет смерть в бою…
Хольд мрачно улыбнулся. Он не собирался плыть с бывшим трэллем домой, даже если и удастся его пленить — нет, не собирался! Хакан был уверен, что даже в случае большой удачи — не иначе как по великому расположению богов! — он не даст мелкому ублюдку радости поквитаться с убийцей отца. Ибо у него самого был личный интерес к ромею — уж очень хотелось старому викингу испробовать на ублюдке «кровавого орла»!
Глава 19