Игры Немезиды
Шрифт:
— Никто не ждал гражданской войны.
— Думаешь, это она?
— А разве нет?
— Ну, может быть. Я говорил со Смитом. Алекс с Бобби вряд ли много подслушали из его переговоров с «Бритвы»?
Холден подался к нему.
— Не думаю, чтобы они шпионили. А по–твоему, должны были?
— Я надеялся, что твой человек догадается. Эта Драпер слишком ярая патриотка. Итак, пока нет информации со стороны, со слов Смита вырисовывается раскол во флотском командовании. Может, кто–то просто сбыл Инаросу жирный кус, за который отвечал. А может, кто–то посулил им обмен.
— На
— О пропаже протомолекулы знаем только ты, я, люди Драммер и тот, кто ее украл. Я молчал, сколько мог, но, когда мы доберемся до Луны, придется рассказать Авасарале и Смиту.
— Конечно, — кивнул Холден. — Почему бы им не рассказать?
Фред заморгал и расхохотался глубоким раскатистым смехом. Звук шел из живота и наполнял рубку.
— Стоит мне подумать, что ты переменился, как ты выдаешь что–нибудь подлинно холденовское. Не знаю, что о тебе и думать. Право, не знаю.
— Спасибо?
— На здоровье, — ответил Фред и после небольшой паузы добавил: — К вратам гонят несколько кораблей. Марсианских. Мне бы очень хотелось знать, подчиняются они Инаросу или кому–то другому.
— Например, тому, кто получил образец протомолекулы?
— Все равно кому. Мне нужно поговорить с Нагатой.
Атмосфера в рубке остыла.
— Ты собираешься ее допрашивать?
— Да.
— И просишь у меня разрешения.
— Вежливость требует.
— Я поговорю с ней об этом, когда она немного оправится, — сказал Холден.
— Большего не смею и просить, — сказал Фред и поднялся.
У трапа он помедлил. Холден видел, что он думает, не соскользнуть ли, держась за боковые планки, как Гор. И видел, как Фред отказывается от этой мысли. Он спустился, перешагивая со ступени на ступень, и закрыл за собой люк. Холден включил передачу — и снова выключил. Голова была как ватой набита.
Он так долго заставлял себя забывать об отсутствии Наоми, что ее возвращение чуть не сбило его с ног. Моника верно сказала: все изменилось, и Холден больше не понимал, где его место в новом порядке вещей. Даже если он отвернется от Фреда, от Авасаралы и воспользуется своей скромной славой, чтобы вести собственную политику, что может один независимый корабль в новом порядке Солнечной системы? Какие банки станут ему платить, если он возьмется перевозить грузы в систему Юпитера? А что будет с колонистами, которые уже ушли за кольца в новые, чужие миры? Сможет ли Свободный Флот нарушить их снабжение и остановить поток сырья из уже освоенных миров?
Его атаки производили в первую очередь впечатление неизбежных и мелочных. Если бы внутренние планеты поколениями не старались показать астерам, что без тех можно обойтись, наверное, нашелся бы способ влить их навыки и особенности жизни в общечеловеческое дело. Способ продвинуть вперед всех людей, а не только избранных.
Долго ли Инаросу и ему подобным удастся сдерживать поток колонистов? Или за последними событиями стоит что–то другое: план, которого Холден пока не видит? Эта мысль наполнила его чем–то, что он решил, за неимением лучшего слова, пока называть ужасом.
Звякнул монитор. Алекс запрашивал связь, и Холден с благодарностью отозвался.
«Как дела, капитан?» — с улыбкой поздоровался пилот.
— Думаю, отлично. Я тут просто время убиваю, чтобы не лезть в каюту, не будить Наоми. Сдается, она проспит часов двенадцать–четырнадцать.
«Ты добрый человек», — сказал Алекс.
— А ты?..
«А я показываю твоему временному пилоту, как он мог бы раньше меня попасть к „Четземоке“, если бы догадался».
— Не язви, — не слишком серьезно попросил Холден. — Вы где сейчас? Я бы к вам подошел.
«В машинном, — сказал Алекс. — Я отчасти затем тебя и вызвал. Получил сейчас хорошее известие с Луны».
Глава 49
Амос
Погрузочный мех перевозил палеты с серыми и белыми пластиковыми ящиками в другой конец доков Олдрина и заглушал гомон человеческих голосов лязгом и жужжанием. Стокс и прочие беженцы с острова Ратлснейк сбились у серой стены, стараясь поменьше мешать движению, пока служащий с терминалом непомерных размеров по одному обрабатывал их данные. Безопасники в черном снаряжении хмуро обступили шлюз «Чан Хао». Настенный экран показывал серую лунную поверхность со следами колес.
Вперед выступила Крисьен Авасарала в сари режущего глаз красного цвета, и ее голос пробился сквозь гомон ясно, как в тишине.
— Что за фигня насчет того, что нам нельзя на корабль? — спросила она.
— Без ордера, — уточнил Амос. — Никто не войдет на мой корабль без ордера.
Авасарала склонила голову к плечу и вопросительно взглянула на женщину в форме службы безопасности.
— Поскольку у вас с ним, кажется, взаимопонимание, мэм, — объяснила та, — я решила не настаивать.
Авасарала нетерпеливо, словно разгоняя дым, отмахнулась. — Во–первых, Бартон, это ни хрена не твой корабль.
— Очень даже мой, — возразил Амос. — Спасенное имущество.
— Нет. Вломиться в чужой ангар и угнать чужой корабль — не спасение. Это все еще называется кражей.
— Уверены? Потому что там внизу ужасная неразбериха. Я так вполне уверен, что мы его спасли.
— Кроме того, здесь действует закон военного времени, по которому я могу делать более или менее все, что мне в голову взбредет. Могу даже пройти маршем по твоему драгоценному кораблику, таща тебя за собой на поводке, одетого в кружевное бельишко. Ордер ему понадобился? Скатай его в трубочку и засунь известно куда. Давай–ка, объясни, зачем я здесь.
— Знаете, между «могу» и «стоит» есть разница. Мне оборочки не к лицу.
Она скрестила руки на груди.
— Зачем ты меня позвал, Амос?
Тот поскреб щеку и оглянулся на «Чан Хао». Слуги во главе со Стоксом уже вышли, но Эрик с Клариссой и балтиморской командой оставались внутри. Кое–кто из них либо жил по фальшивым документам, либо вовсе отсутствовал в базе данных.
— Вот какое дело, — заговорил Амос. — Если вы туда войдете, то можете решить, что ваш долг — кое–что сделать. И мне тогда тоже придется кое–что делать. Мы все будем делать каждый свое, и кончится все в общем и целом плохо.