Игры Немезиды

Кори Джеймс

— Врешь.

— Для данного случая сделал бы исключение.

— Нет, не сделал бы. Пытки — это для любителей.

— Ну так что ж? Я в них не профессионал.

Фред со вздохом обернулся к нему.

— Твой вариант безбашенного крутого парня почти так же утомителен, как прежний безбашенный бойскаут. Хорошо бы маятник остановился где–нибудь посередине.

— Безбашенного?

Фред пожал плечами.

— Что–нибудь нашли?

— Да, — сказал Холден, — и в новом драйвере этого нет. Справка о здоровье получена.

— Если там не окажется чего–нибудь еще.

— Ну да.

— Сакаи говорит, что ничего больше нет.

— Не совсем уверен, как на это реагировать, — заметил Холден и, помолчав, добавил: — Так вот, я тут подумал…

— О сообщении с «Пеллы»?

— Да.

Фред встал. На его жестком лице мелькнула тень сочувствия.

— Я ждал трудного разговора, Холден. Но здесь на кону не только жизнь Наоми. Если протомолекулу превратят в оружие или даже просто выпустят на свободу…

— Это не важно, — перебил Холден. — Нет, погоди, не то говорю. Конечно, важно. Очень важно. Но ничего не меняет. Нам нельзя… — Он помолчал, сглотнул. — Нельзя лететь за ней. У меня один корабль, у них полдюжины. Я всей душой мечтаю на полной тяге рвануть к ней, но это не поможет.

Фред молчал. Сквозь экран тихо сочился смех Сакаи. Оба его не замечали. Холден разглядывал свои ладони. Он чувствовал себя так, будто сделал признание. Может, и сделал.

— Того, что творится, — продолжал он, — как бы ее туда ни затянуло, мне не исправить, бросившись в битву в сияющих доспехах. Есть только один способ ей помочь: сделать то, что мы собирались. Лететь на Луну. Если через Доуза, Сакаи, Авасаралу удастся наладить какую–то связь с этими ублюдками, Наоми станет предметом торговли. Можно будет выменять ее на кого–то из тех, кого ты держишь за решеткой. Или на Сакаи. Или еще на кого.

— К такому ты пришел выводу?

— К такому. — Слова оставили на языке у Холдена вкус пепла.

— Ты немножко повзрослел с нашего первого знакомства, — отметил Фред. Холдену в его голосе послышалась жалость. Утешение. — Я даже готов извиниться за «безбашенного».

— Не уверен, что это хорошо. Ты когда–нибудь так делал? Оставлял в опасности человека, который стал частью тебя самого?

Фред взял Холдена за плечо. Каким бы хрупким ни сделали его старость и испытания, хватка у него оставалась крепкой.

— Сынок, я оплакиваю больше людей, чем у тебя случайных знакомых. В таких делах нельзя доверять сердцу. Надо слушаться разума, а не чувств.

— Потому что, если б я послушался чувства… — начал Холден, имея в виду: «Я бы вбил Сакаи зубы в глотку» или «Я бы погубил всех».

Фред его удивил:

— Мы бы ее потеряли.

***

«Курс установлен, — доложила из кабины Чава Ломбо. — Жду приказаний, сэр».

Холден хотел было откинуться на спинку кресла, но в невесомости получилось только разогнуть шею. Сердце у него неслось вскачь, адреналин холодком струился по жилам.

Все было не так. На командной палубе слишком тесно. Сунъю, серьезная и расслабленная, — у оружейного поста. Мавра на связи, мониторит эфир, скорее от нечего делать, чем по необходимости. Из кабины должен был звучать голос Алекса. А на постах хватило бы самого Холдена и Наоми.

И ему не положено бояться.

— Хорошо, — сказал он, — исполняйте.

«Сэр», — отозвалась Чава. Желтый предупредительный сигнал сменился красным, и Холдена вдавило в кресло. Станция Тихо ушла назад. Через час ее уже не разглядишь простым глазом. Холден переждал три долгих прерывистых вдоха. Четыре.

— Как мы смотримся, Ип?

Из машинного отсека ответила Сандра Ип — на ее месте должен быть Амос!

«Все системы в пределах допуска».

— В смысле, не взорвались пока? — пошутил Холден.

Динамик помолчал.

«Нет, сэр, не взорвались».

Холдену очень не нравилось сомневаться в собственном корабле. «Росинант» еще ни разу его не подводил. Он доверял этому кораблю, как доверял своему сердцу биться. Не просто инстинкт — автоматизм. Казалось, иначе и быть не могло.

Но то время прошло. Саботаж Сакаи не убил Холдена, но и не оставил невредимым. Пройдет немало времени, пока он перестанет ждать от корабля неприятных сюрпризов. Того, что программа откачает воздух в самый неподходящий момент, или разгонит двигатель до смертельной перегрузки, или применит еще один из тысячи способов испортить корабль и убить команду. Они все обыскали и ничего не нашли, но так же они думали в прошлый раз, и ошибка чуть не погубила их. Никакая перепроверка не дает гарантии от оплошностей. Отныне и надолго — может, навсегда — он будет думать о том, о чем прежде не задумывался. Его сердила, приводила в ярость собственная неспособность верить.

Он задался мыслью, относится ли это только к «Росинанту».

— Хорошо, — сказал Холден, отстегнувшись. — Пойду выпью кофе. А вы тут постарайтесь ничего не сломать. А если сломаете, зовите меня.

Дружное «есть, сэр» странно обескуражило его. Жаль, что они не поняли шутки. Или чувствуют себя слишком неуверенно, чтобы ответить на нее. Эта официальность была еще одним отличием нынешнего порядка от прежнего.

Холден нашел Фреда в камбузе. Тот наговаривал на ручной терминал сообщение, явно адресованное Андерсону Доузу. Холден молча прихлебывал кофе под фразы вроде «линии связи» и «глубокое недоверие». Закончив, Фред сложил ладонь к ладони и обернулся.

— Мне тоже. Со сливками, без сахара.

— Сейчас, — кивнул Холден. — Что нового?

— Два корабля из первого конвоя марсиан сдались.

— Серьезно?

— Они оказались слишком далеко от места действия, чтобы повлиять на исход, а били их крепко. Мне это не нравится, но я не стал бы с ходу осуждать капитанов.

— Мне чудится или они и вправду заставляют нас жрать собственные задницы? — спросил Холден, выставляя на стол чашки кофе. — Это они так хороши или мы оплошали больше, чем я думал?