Игры Немезиды
Шрифт:
— Знаешь, — заметил он, — у тебя очень странные понятия об измене. С одной стороны, я не видал людей патриотичнее тебя, а с другой…
— Знаю. Сама не могу разобраться. Уже давно.
— Если твоя верность мундиру схлестнется с верностью этой женщине, драка будет жестокой.
— До драки не дойдет, — возразила Бобби. — Авасарала не допустит.
— Правда?
— Она бы проиграла, — сказала Бобби, — а она терпеть не может проигрывать.
Сообщение с «Пеллы» они приняли через три часа. С первых слов стало ясно, что это пресс–релиз. Ответы на вопросы, которые задавал сейчас каждый. Кто все это сделал и зачем? Мужчина сидел за рабочим столом, на стене за его спиной красовались два знамени с рассеченным кругом АВП. Строгая незнакомая форма, взгляд душевный и мягкий, почти извиняющийся, голос низкий и сочный, как виолончель.
«Меня, — заговорил он, — зовут Марко Инарос, я командующий Свободным Флотом. Мы — законное военное представительство внешних планет и имеем теперь возможность объяснить угнетателям на Земле и на Марсе, а также и освобожденному народу Пояса условия, на которых основывается новая глава человеческого достоинства и свобод. Мы признаем право Земли и Марса на существование, но их суверенитет ограничивается атмосферой этих планет. Вакуум принадлежит нам. Все перемещения между планетами Солнечной системы право и привилегия АВП и будут контролироваться Свободным Флотом. Все налоги и пошлины, установленные Землей и Марсом, незаконны и не будут выплачиваться. За ущерб, нанесенный внутренними планетами свободным гражданам системы, налагаются репарации, и отказ выплатить их на благо всего человечества будет расцениваться как преступление».
Сила билась в его голосе, не придавая ему ни музыкальности, ни пафоса. Он склонился к объективу, всем видом выражая власть и доверительность.
«С открытием врат чужой цивилизации человеческая история подошла к распутью. Мы уже видели, как легко перенести в новые миры наши законы, потворствующие эксплуатации, несправедливости, неравенству и угнетению. Но есть альтернатива. Свободный Флот, общество и культура Пояса представляют новый путь. Мы начнем сначала и построим новое человечество, которому внутренние планеты не сумеют передать свою коррупцию, алчность и ненависть. Мы берем свое по праву, да, но, более того, мы ведем Пояс к новому, лучшему устройству. К более человеческому устройству!
На сегодняшний день врата во внешние миры закрываются. Корабли с колонистами внутренних планет будут перенаправлены к существующим в пашей системе станциям, а товары, которыми они нагружены, станут контрибуцией и обеспечат внешним планетам давно заслуженную силу. Спутники Сатурна и Юпитера наши по праву. Станции Паллада и Церера, каждый воздушный пузырь в Поясе, имеющий хоть одного жителя, по естественному праву являются собственностью его обитателей. Мы отдаем свои жизни на защиту этих людей, граждан большого человечества, и на борьбу с экономическими и гуманитарными преступлениями, от которых оно страдало под дулами орудий Земли и Марса.
Я — Марко Инарос. Я командую Свободным Флотом. И я призываю всех свободных мужчин и женщин Пояса к славному и радостному освобождению. Свободный Флот гарантирует вам защиту. Сегодня — наш день. Завтра — наш день. Нам принадлежит будущее человечества. Сегодня и навеки мы свободны».
Марко Инарос на экране поднял руку в астерском приветствии. Четкость и уверенность обычного жеста придали ему военный характер. Лицо его воплощало решимость, силу, мужественную красоту.
«Мы — ваше оружие, — закончил он, — и мы будем разить вашего врага повсюду. Мы — Свободный Флот. Граждане Пояса и нового человечества, мы — ваши».
Отрывистые аккорды превратили известную астерскую песню протеста в боевой марш. Новый гимн новодельной нации. Лицо Марко Инароса сменилось расеченным кругом. Когда экран погас, команда «Бритвы» долго молчала.
— Ну что ж, — подала голос Бобби. — Он хорошенький. И харизма у него есть. Но эта речь — ой!
— У пего в голове она, наверное, хорошо звучит, — сказал Алекс. — К тому же, когда вместо предисловия убиваешь пару миллиардов человек, любое твое слово покажется бредом величия, верно?
Сквозь спокойствие в голосе Смита просочился ужас:
— Он не для нас говорил. — Премьер–министр стоял в дверях каюты, вцепившись обеими руками в раму. Его дружелюбная улыбка осталась прежней, но изменила смысл. — Это предназначалось астерам. И они услышат — и увидят в нем — не то, что мы. Им он только что провозгласил победу.
Глава 38
Амос
Пепел сыпался с неба, покрывал все серым слоем в несколько миллиметров. Гарью воняло повсюду. Дважды они с Клариссой сходили с дороги, пропуская гуманитарный конвой, и еще раз — когда мимо проскрипел старый грузовик электротехнической службы. В его кузове скрючились шесть или семь человек. Спать ложились, когда становилось совсем темно. Тогда затаскивали велосипеды в кусты или за деревья. Пайки из НЗ покойника на вкус были дерьмовыми, но вроде вполне съедобными.
С пятого дня стало заметно, что растения вдоль дороги вянут: зеленые листья побурели и завернулись вниз. А вот птицы словно с ума посходили — наполняли воздух щебетом, трелями и песнями. Возможно, на их языке это означало: «Боже мой, что творится, мы все умрем!», но звучало красиво. Амос старался обходить большие города, но в мире осталось не так много мест, не выложенных асфальтом.
От Харрисонберга за ними десяток километров бежала дюжина собак, так и не набравшихся храбрости напасть. На это время Амос поставил Клариссу впереди, но до необходимости расходовать патроны не дошло. Ближе к Балтимору уже не было дорог, где бы не встречались люди.
До экогорода оставался всего день пути, и мир уже пах соленой водой и гнилью, когда Амос и Кларисса столкнулись с другой командой. Двигаясь по торговой улице под мягкий шелест велосипедных цепей, Амос заметил в сумраке направляющихся навстречу людей. Он замедлил ход, но не остановился. Девушка последовала его примеру. Судя по светлому пятну на востоке, было около десяти утра, но все равно — слишком темно, чтобы пересчитать людей. Как минимум четверо. Другие могли держаться чуть позади.
Эти люди, как и всё вокруг, были перемазаны в золе. Если у них и имелось оружие, па виду они его не держали. Амос прикинул, что, окажись у них пистолеты, преимущество в дальнобойности будет на его стороне. Люди шли пешком, так что оставалась возможность оторваться, если дойдет до бегства. Беда в том, что Кларисса выглядела далеко не такой грозной, какой в случае необходимости могла себя показать, а большинство судит о других по наружности. Именно из–за таких недоразумений и умирают люди.
Встречные замедлили шаг, но не остановились. Это была настороженность, а не равнодушие. Амос привстал на педалях.
— Персик? Ты бы приотстала малость.
— Будешь драться?
— Нет, попробуем для начала считать их хорошими людьми.
Ее велосипед замедлил ход и отстал. Незнакомцы впереди тоже что–то подсчитали и получили другой ответ. Все четверо шагнули ему навстречу, с вызовом вздернув подбородки. Что не беда, то не беда. Амос дружелюбно улыбнулся, вспомнив, что как раз такие ситуации научили его этой улыбке.