Игры Немезиды
Шрифт:
Фред сделал первый глоток.
— Слышал когда–нибудь о битве при Гавгамелах?
— Нет, — признался Холден.
— Царь персов Дарий Третий располагал двумястами тысячами воинов: бактрийцев, арахозийцев, скифов. Были и наемники–греки. На другой стороне стояли тридцать пять тысяч и Александр Македонский. Александр Великий. Пять персов на одного македонца. Их ждала бойня. Но Александр оттянул на фланг столько врагов, что посреди строя персов открылась брешь. Александр выстроил своих воинов в клин и, возглавив всадников, повел их прямо на царя. Его с двух сторон теснило огромное войско. Но ничего не имело значения, потому что он видел способ добраться до Дария. Видел то, чего не замечали остальные. Вот и эти так же. У них — малая фракция АВП. Я в союзе с Землей и Марсом превосхожу их в численности. И вооружены мы лучше. А причина происходящего — в том, что кто–то увидел возможность, которой не замечали остальные. И рискнул нанести удар там, где другому бы и в голову не пришло. Такова сила отваги. И если полководец удачлив и решителен, он сумеет использовать преимущество и навсегда опрокинуть врага.
— Думаешь, таков их план?
— Мой был бы таким, — сказал Фред. — Игра ведется не за контроль над Поясом или спутниками Юпитера. Кто–то решил получить все. Целиком. Для такого нужен определенный склад ума. Харизма, талант, дисциплина. Нужен Александр.
— Невеселые перспективы ты рисуешь, — заметил Холден.
Фред поднял свою чашку. С нее еще не совсем стерлась нанесенная черной и красной краской надпись: «Тахи». Еще не стерлась. Пока.
— Я сейчас неплохо представляю, как чувствовал себя Дарий, — сказал Фред. — Обладать силой, выгодной позицией, преимуществом… Больше того, знать законы войны. Это делает тебя слепым к другим вещам. А к тому времени, как ты их заметишь, на тебя уже несется македонская кавалерия с копьями. Но Дарий проиграл не поэтому.
— Нет? История, которую ты сейчас рассказал, говорит, что поэтому.
— Нет. Он бежал.
Холден пил кофе. Незнакомые голоса, доносившиеся из кают, напоминали, что все изменилось. Что привычное прошлое рухнуло и вряд ли когда–нибудь вернется.
— Если бы он не побежал, был бы убит. Александр его прикончил бы.
— Вероятно. Или Дарий отразил бы атаку. А может, пал бы в бою, и его войско в горе и ярости сокрушило бы Александра. Смерть правителя не всегда означает гибель империи. Я смотрю на Землю, на то, что там происходит. Я смотрю на Марс. Смотрю на то, что случилось на Тихо и, боюсь, происходит сейчас на «Медине». Я вижу клин Александра, вбитый в открывшуюся передо мной брешь. Я так же потрясен, как Дарий, я в таком же отчаянии. Мне тоже страшно. Но я — не Дарий. И Крисьен Авасарала, думаю, тоже не он.
— Так ты не считаешь, что нам хана?
Фред улыбнулся.
— Я пока ничего не считаю. И не стану, пока не узнаю больше о противнике. А если вспомнить историю, в ней намного больше людей, которые воображали себя Александрами, чем людей, которые таковыми были.
Глава 37
Алекс
Они разгонялись в пустоте, и враг не отставал. Четыре боевых корабля держали в прицеле двигатель Алекса и вместе с ним гнали навстречу Солнцу. Еще два продолжили бой с основными силами Марса. Шлюпка оттянула на себя больше половины атакующих. Был шанс, что капитану Чудари этого хватит, чтобы продержаться. Больше Алекс отсюда ничем не мог помочь — только ждал и надеялся.
В первые несколько часов он просто удирал и уворачивался. Как только ему удалось увеличить разрыв между «Бритвой» и преследователями, характер погони изменился. Теперь речь шла не о том, чтобы поймать или не быть пойманным. Алекс получил фору, его прикрывали тучей летящие вместе с ним ракеты, а от Луны навстречу спешило подкрепление. Если бы все пошло хорошо, он через два дня оказался бы в безопасности.
Задачей врага стало не позволить, чтобы все шло хорошо. — Еще пара дуг ОТО в твою сторону, — предупредила Бобби.
— Хитро, — сказал Алекс. — Уклоняюсь. Не хочешь уведомить ракеты?
— Уже.
Вольфрамовые болванки из вражеских орудий точечной обороны, если их выпустить в упор, могли бы потрепать ракетное прикрытие. На нынешней дистанции они были чем–то средним между надеждой на глупую ошибку «Бритвы» и поднятым кверху средним пальцем. Алекс отследил приближающиеся снаряды и задействовал маневровые, чтобы уйти вниз и влево от плавного изгиба траекторий, а потом вверх и вправо — возвращаясь на прежний курс. Облако торпед вокруг раздалось, пропуская болванки сквозь стадо выхлопных конусов и боеголовок.
— Других вражеских снарядов за ними не видно? — спросил пилот.
Бобби отозвалась с секундной задержкой:
— Нет.
— Поглядывай. Наши приятели начинают дергаться.
— С проигравшими такое случается, — сказала Бобби, и Алекс, даже не оборачиваясь, почувствовал, что она улыбается.
Голос Смита из задней кабины доносился прерывистыми выдохами. Даже сравнительно скромная тяга в одну g в три раза превышала то, к чему он привык на Марсе. Премьер–министр который час висел на направленном луче. Иногда Алекс различал записанный голос Крисьен Авасаралы, иногда — мягкий тягучий мужской, видимо, кого–то из марсиан.
Когда–то «Бритва» была игрушкой, и экраны, хоть и устаревшие на десяток лет, сохранили бубенчики и свистульки. Алекс настроил тот, что висел на стене, на наружные камеры, и на нем расцвел широкий звездный небосвод. Солнце отсюда было больше и ярче, чем если смотреть с Земли, и настройки экрана сдерживали его слепящую белизну. Рукава Млечного Пути сияли по всей плоскости эклиптики, блеск его миллиардов звезд был смягчен расстоянием. Торпеды вокруг парили облаком светляков, а за ним, ярче семи Венер в земных сумерках, пылали дюзовые хвосты кораблей, добивавшихся гибели «Бритвы».
И на одном из них была Наоми.
Бобби вздохнула.
— Знаешь, из тех звезд тысяча теперь наша. Это сколько же? Три десятитысячных процента от Галактики? Вот за что мы сражаемся?
— Ты так думаешь?
— А ты нет?
— Нет, — сказал Алекс. — Мне видится, что мы деремся за больший кусок мяса от добычи и за право первыми подойти к водопою. За самку. За богов, в которых мы верим. За возможность урвать больше денег. Обычные поводы для войн приматов.
— За детей, — добавила Бобби.
— За детей?
— Да. Каждый хочет добиться для своих детей большего, чем было у него. И чем получат чужие дети. Как–то так.
— Да, пожалуй, — согласился Алекс и, переключив свой экран на тактическую программу, вывел на него последние данные по «Пелле».
К ней все еще было пришвартовано дешевое гражданское суденышко. Алекс не знал, собираются злодеи что–то вывезти или что–то принимают на борт. На данный момент это было единственное судно невоенного дизайна в их маленькой эскадре. Наоми больше не выходила на связь. Он не знал, хороший это знак или нет, и не мог удержаться — каждые пять минут проверял «Пеллу», как засохшую ранку ковырял.