Игры Немезиды
Шрифт:
— Привет, — поздоровался он.
— Привет.
Один из четверки вышел вперед. Он был старше других. Двигался изящно, центр тяжести держал низко. То ли опытный боец, то ли немного занимался боксом. Амос адресовал улыбку ему, потом остальным. Шея и плечи у него медленно напрягались. Он задышал ровнее, заставляя себя расслабиться.
— Вы из Балтимора?
— Из Монктона, — сказал боец.
— Да ну? Из высоток или из нижнего?
Губы бойца шевельнулись в улыбке.
— Дом «Зет», — сказал он.
— Задислава, — понимающе кивнул Амос. — У меня там друг жил. Очень давно. Как там дела?
— Десять тысяч человек в ящике без еды и почти без воды.
— Не лучшим, значит, образом.
— Водопровод накрылся. В Балтиморе еще хуже. Не в обиду, приятель, но ты не в ту сторону идешь. — Боец облизнул губы. — Хорошие велики.
— Свое дело делают, — согласился Амос. — Только на юге тоже лучше не будет. Мы уходим из–под удара.
А все же еще дальше к югу станет теплее. Мы туда и добираемся. В комплекс Баха.
— У меня там кузен, — вставил один из троих.
Амос присвистнул сквозь зубы.
— Чертовски дальний путь.
— Не дойдем туда, замерзнем здесь, — сказал боец. — Тебе с подружкой лучше бы пойти с нами.
— Спасибо за приглашение, но у нас встреча в Балтиморе.
— Уверен?
— Это рабочая гипотеза, и другой пока нет.
Взгляд бойца снова скользнул по велосипеду и вернулся к лицу Амоса. На винтовку за его спиной он старательно не смотрел. Ждал развития событий. Наконец кивнул:
Ну, удачи тогда. Нам всем она не помешает.
— И то верно, — кивнул Амос. — Привет от меня Баху, когда доберетесь.
— Передам.
Боец двинулся дальше по улице, остальные за ним. Амос ослабил ремень винтовки, но в руки оружие не взял. Четверо уходили по засыпанной пеплом дороге. Кларисса, подъезжая, разминулась с ними. Последний проводил ее взглядом, но напасть никто не попытался.
— Все в порядке? — спросила девушка.
— Конечно.
Тени четверки растворились в сумраке.
— Отговорил их делать гадости?
— Я-то? Нет. Они сами справились. Лучшая наша защита сейчас — что люди не привыкли убивать встречных, чтобы забрать их добро. Но очень скоро они перейдут к мысли, что каждый незнакомец готов перерезать им глотку. Сообразят те, кто успеет.
Кларисса взглянула на него. Лицо ее было спокойным, взгляд — умным и твердым.
— Тебя это, кажется, не огорчает.
— Я в таком мире как дома.
Море приближалось с каждым километром пути, воздух все гуще вонял гнилью и солью. Амос и Кларисса вышли на высшую точку потопа: к линии, куда достала волна цунами. Полоса была такой отчетливой, словно ее нарочно выложили. Невысокая насыпь из склеенных илом обломков. Пепел за ней превратился в густую грязь, дорога была завалена обломками дерева и строительной пластмассы, лохмотьями одежды и разбитой мебелью, почерневшими растениями, убитыми темнотой, солью и золой. И телами людей и животных, которые никто не удосужился убрать. Велосипеды собирали грязь на колеса, и на педали теперь приходилось налегать всем весом.
Примерно в двадцати километрах от экогорода Амос влетел в глубокую яму, невидимую под слоем грязи, и погнул раму. Он оставил велосипед прямо в луже, и Кларисса положила свой рядом.
Амос слышал голоса вокруг. За каждым их шагом наблюдали. Но никто не попытался остановить бродяг с винтовками, у которых на первый взгляд не было другого добра. Во всех домах по дороге нижние этажи оказались разбиты беспощадной волной, содержимое лавок, квартир и контор вынесло на улицу. Кое–где пострадали и вторые этажи, кое–где уцелели. Выше город казался почти нетронутым. Амос подобрал сравнение: здоровый на вид парень с открытым переломом и гангреной ступни.
— Что тебя рассмешило? — спросила Кларисса.
— Ничего, — ответил Амос, — просто задумался.
Экогород остался прежним. Он высился над руинами, над заваленными улицами так же, как раньше над прибранными кварталами. По–видимому, питавший огромное здание реактор еще действовал, потому что в половине окон горел свет. Если прикрыть ладонью нижнюю часть картины, можно было принять пепел за снег, а все в целом — за самое неудачное в истории Рождество.
Они побрели к нижнему уровню. Ледяная грязь насквозь промочила ноги до колен. Лампы и следы подошв указывали, где прежде стояли люди, но сейчас охраны не было. По крайней мере, на виду.
— А если твой друг не здесь? — спросила Кларисса, когда Амос вдавил кнопку лифта.
— Придумаем что–нибудь другое.
— Есть идеи?
— Пока нет.
Он основательно удивился, когда дверь открылась. Он думал, что потоп уничтожил механизм. Впрочем, лифт еще мог застрять на полдороге, оставив их умирать в кабине. Когда Амос нажал кнопку клубного этажа, экран, щелкнув, ожил. На гостей презрительно взглянула круглолицая женщина со шрамом на верхней губе.
«Какого хрена?»
— Я Амос. Друг Эрика.
«Проходи мимо, не подаем».
— А мы и не просим, — ответил Амос. — У меня разговор насчет работы.
«Работы тоже нет».
Амос улыбнулся.
— Новенькая, Батч [21] ? Работа есть у меня. Я хочу предложить ее Эрику. Сейчас ты пойдешь и доложишь ему, что какой-то псих в лифте добивается разговора, он спросит, кто такой, ты скажешь, что парень назвал себя Амосом, и Эрик постарается скрыть удивление и велит тебе впустить, и…
21
Мясник, живорез (англ.).
«Бога ради, — Амос узнал донесшийся издалека голос Эрика. — Впусти его, не то он всех тут заговорит».
Женщина на экране насупилась, затем ее лицо сменилось синей табличкой меню, и кабина поехала вверх.
— Удачно, что он здесь, — заметил Амос.
Кабинет Эрика с прошлого раза не изменился — тот же экран на стене показывал вид на океан, тот же резиновый шар стоял вместо кресла. На столе по–прежнему стояли панели и мониторы. Даже сам Эрик не изменился. Скорее даже, принарядился. Все менял контекст. Океан на экране был серо–белым, а наряд Эрика выглядел маскарадным.