Игры Немезиды
Шрифт:
Старуха откинулась в кресле, с вызовом сверкая глазами. Репортер покосился на камеру и снова обратился к своим заметкам:
«Операция по спасению Земли, конечно, масштабное предприятие».
«Да, — согласилась Авасарала. — Реакторы во всех крупных городах планеты работают на полную мощность, обеспечивая энергией…»
Экран отключился. Сип со стуком бросил на стол ручной терминал. Наоми взглянула на него из–под волос.
— Глотку бы перерезать эса суке, — бросил Син, потемнев от ярости. — Урок а тотас как она, да?
— Зачем? — спросила Наоми, пожимая плечами. — Убьешь эту, се место займет другая. Она знает, что делает, но, если вы и перережете ей глотку, из ее кресла кто угодно будет говорить то же самое.
— Но не так, — помотал головой Син.
— Близко к тому.
— Нет, — возразил он, чуть выпятив челюсть, — не так. Аллес а про великие общественные движения и века истории, и са? Историю сочиняют потом, когда хотят объяснить. Это другое, ненастоящее. Дело делают люди. Марко. Филипито. Ты. Я.
— Думаешь?
— Эса койо с Марса, у которого мы покупали корабли и информацию. Он что: «Отчаянное экономическое положение Марса», или «Растущий национальный долг», или «Несоответствие расходов и поступлений»? — Син, выговаривая выдуманные им термины, с таким профессорским видом грозил пальцем, что Наоми невольно хихикнула. Син, услышав, моргнул и застенчиво улыбнулся. — Ла койа ла — просто койо. Сговорился с человеком, который перетер кое с кем еще, — и готово. Дело в людях, да? Их не заменишь просто так.
Теперь он смотрел ей в глаза не как профессор, поучающий студентов. Теперь Син поучал Наоми. Она запихнула в рот остатки пудинга и промычала:
— Похоже, ты что–то хочешь сказать.
Син опустил взгляд, собрался с мыслями. Она видела, как ему трудно, и не понимала почему.
— Филипито, ты ему нужна. Но сабез ла, но нужна. Ты и Марко — это ты и Марко, но трусливый выход не для тебя.
Сердце у нее дрогнуло. Син думал, что она в отчаянии, и боялся, что она поддастся темным мыслям. Наоми не знала, что привело его к такому выводу, и не знала, ошибается он или видит в ней что–то, не заметное ей самой. Она сглотнула.
— Ты советуешь мне не убивать себя?
— Разве я плохое советую?
Она встала, держа в руках грязную миску. Он тоже встал и прошел за ней к утилизатору. Вес тела внушал Наоми надежду. Время еще было. Двигатель работал. Она еще успеет найти выход.
— Что же мне тогда делать?
Теперь уже пожал плечами Син.
— Оставаться с нами. Со Свободным Флотом. Мы будем там, где мы нужны, делать то, что нужно. Помогать тем, кому необходима помощь, да? Намечены уже восемь колонистских кораблей.
— На что намечены?
— На возмещение убытков, да? Аллее, что собрались увезти за Кольцо. Больше, чем когда–нибудь давали Поясу. Забрать у них, накормить Пояс, отстроить Пояс. Увидишь, как эс виде [22] , когда нам не приходится вымаливать еду и реактивную массу. Сады в вакууме. Города, рядом с которыми Тихо покажется кубриком прыгуна. Новый мир в нашем мире, да? Не надо нам чужого говна. Взорвать Кольцо. Сжечь его. Заставить людей быть людьми, да?
Две женщины прошли мимо, чуть не стукаясь головами в пылу спора. Одна скользнула по Наоми и Сину глазами, отвернулась было, затем взглянула снова. Со злобой. С ненавистью. Какой разительный контраст! С одной стороны, Син: видения будущего, в котором астеры свободны от экономического ига внутренних планет — существование этого ига было аксиомой, определившей все детство Наоми. Всю ее жизнь. Цивилизация, которую построят астеры для астеров, преобразование жизни людей. А с другой — настоящие астеры, по–настоящему ненавидящие ее за то, что она осмелилась действовать против них. За то, что она недостаточно астер.
22
Это выглядит.
— Где этому конец, Син? Где конец всему этому?
— Нет конца. Не будет, если мы все сделаем правильно.
В ее каюте не было ничего подходящего, но, раз Наоми заперли в одиночестве, здесь она и искала. Часы — не дни.
Койка–амортизатор была закреплена на полу толстыми стальными винтами и усилена керамическими опорами, установленными так, чтобы давление в любом направлении приходилось на одну из опор. Каждая сгодилась бы вместо лома, но Наоми не видела способа отвинтить или оторвать ножки. Значит, надо искать дальше. Ящики стола были сделаны из металла потоньше, с петлями примерно как у шкафчика. Наоми выдвинула ящик до упора, изучила конструкцию движущихся частей и швы на сгибах в поисках идеи или вдохновения. Нет, ничего.
Черный палец декомпрессионного набора она держала за поясом, чтобы был под рукой, если она найдет выход. Время утекало секунда за секундой, а голова оставалась пустой. Надо найти выход. Она найдет выход. «Четземока» слишком близко, чтобы быть такой далекой!
Почему Наоми не воспользовалась шансом, когда протягивали пуповину? Если сейчас перебраться украдкой и затаиться до разделения кораблей… Или лучше проникнуть в оружейную и, может быть, найти мех для разборки конструкций, который заменит скафандр… и прорежет переборку так быстро, что ей не успеют выстрелить в затылок…
— Думать, — сказала она вслух. — Не метаться, не скулить. Думать.
Но мысли не шли.
Сон она урывала минутами. Не позволяла себе заснуть из страха, что «Четземока» уйдет. И лежала пластом, ухватившись за опоры амортизатора в надежде, что при переходе в невесомость они дернутся и разбудят ее.
Как бы поступил Алекс? Что стал бы делать Амос? А Джим? Как быть ей? Ничего не приходило в голову. Она ждала отчаяния, тьмы, обескураживающего предчувствия провала и не понимала, почему их нет. У нее были все причины выгореть изнутри, но этого не происходило. Вместо отчаяния явилась уверенность, что если темные мысли вернутся, то с такой силой, что противостоять им уже не удастся. Странное дело, даже это ее успокаивало.
Когда Наоми постучала, чтобы попроситься в гальюн, дверь открыла Сарта. Не то чтобы это что–то значило… Она провела Наоми по коридору и подождала снаружи. В гальюне тоже не нашлось ничего подходящего, однако Наоми тянула время в надежде, что ее осенит. Зеркало из полированного сплава встроено в стену. Не поможет. Если бы разобрать вакуумный спуск унитаза…
По ту сторону двери раздались голоса. Сарта с кем–то разговаривала. Слишком тихо, слов не разобрать. Наоми домыла руки, сбросила салфетку в утилизатор и вышла в коридор. Филип оглянулся на нее. Она не узнала голоса сына.