Империум. Туман с Альбиона

Петров-Одинец Владимир Андреевич

– Хозяину бы в ухо заехать, чтобы слово держал, - ласково улыбнулся Консул, который сразу заподозрил, что именно за этим человеком и умчался из дворца порученец Столбина.
– Обещал, что наедине, но тебе я всегда рад, ваше высокопреподобие!

Павел Николаевич Зверев, хоть и носил высокий чин - не шути! протопресвитер, представитель Святейшего Синода при Третьем отделении! - и в дворцовых раскладах с интригами свой статус использовал умело, здесь чиниться не стал. Он хохотнул, оценив первую часть сказанного Мининым, подмигнул Столбину, одобрительно поднял большой палец и ответил, продвигаясь к накрытому столу:

–

Место знакомое, дело неотложное, - тут же без стеснения вынул из посудной горки стопку для себя и споро наполнил водкой. - Ерофей, где капустка? А прованским маслицем сдобрил? Славно! Тогда рясу скину, чтобы не запачкать. Я так понял, что у государя аудиенцию не вы испросили, а Леонтий Васильевич Дубельт? Ну, со свиданьицем!

Выпили. Похрустели огурчиком, квашеной капусткой. Столбин сёмгой в этот раз пренебрёг, аккуратно взял с тарелочки ржаную горбушку, натёртую чесноком в самом начале застолья. Понюхав, с аппетитом её сжевал и высказался:

– Ты уже в курсе, о чём было совещание? Не очень? Тогда, коротко обозначу. Есть достоверные сведения, что Англия затевает против нас провокацию, и намерена завязать это на тайное использование ходока...

Отец Павел многозначительно повёл косматой бровью, дескать, осознал, и занялся ветчиной. Минин последовал его примеру. Особист наполнил стопки, вынул вересковую трубку, развернул замшевый кисет, продолжая речь, как бы для одного священника:

– Помнишь, Паша, файфоклоки в Средней Азии вознегодовали, когда Пишкек нам отошёл нетронутым? Там наши один диковинный артефакт, явно от ходока, получили. Так англичане втихаря донос в Орден задвинули! То есть, у них операции против нас давно разрабатываются. Но такого масштаба ещё не было. Вся МИ-6 под ружьё поставлена, вся русская сеть на провокацию настроена. И название какое! "Туман Альбиона".
– Он резко повернулся к Почетному Консулу.
– Афанасий, тебе что-нибудь, наверняка, известно. Подсказал бы, где провокацию ждать и какую конкретно. Знаешь ведь!

Минин нахмурился, поставил пустую стопку на стол. Его лицо не дрогнуло, когда он ровным голосом ответил:

– Ордену нет дела до ваших свар. Первое, по тому артефакту вопрос до сих пор открытый - кто его взял и откуда. Халифат, как известно, с Орденом договор не подписывал, поэтому, кроме агентурных данных, у нас ничего нет. Да я к ним и не допущен. Второе, ты сам-то ангел? Нет. Разведданные из МИ-6 вполне могут быть провокацией, чтобы засветить вашего агента. Так что туман с Альбиона - это ещё не ясно что! Но вербовать меня в информаторы - тут ты хватил, Ерофей!

– Не вербую, а помощи прошу! По России целей для их провокаций не перечесть, - внезапно разъярился главный особист, - а ты? Или на вы тебя величать прикажешь? Может, католичество принять надумали, Афанасий Дмитриевич, а то и протестантом станете? Ты же в России родился! Нам надо-то всего ничего! Поймать британского льва за хвост! И осрамить на весь мир, чтобы королева своего премьер-министра пинком наладила, в отставку! В той пертурбации ...
– он осёкся, так же внезапно успокоился, запалил спичку, раскурил трубку.

Его нос картошкой и квадратные золотые очочки вкупе с пышными усами, подусниками, почти бакенбардами - придавали бы господину Столбину вид комический, но острый прищур глаз, угловатый подбородок и жёсткая складка в углах губ помогали сведущему физиономисту мигом поменять мнение. Вот и сейчас он пыхал ароматным дымком, но глаз от консула не отводил. Минину смотреть на особиста в упор не хотелось - мало удовольствия держать "полицейский" взгляд. Поэтому он обратился к батюшке:

– Паша, почему этот ирод норовит всё испортить?! Позвал же просто посидеть. Что у него за манера дружеский расслабон превращать в деловое совещание? И каждый раз после второй стопки - он о делах! Нет бы о бабах, как положено гусарам...

– Не ври. Ты знал, что разговор о деле будет. Но могу и о бабах, - ровным голосом возразил Столбин.
– Средь моих пишбарышень такая ягодка появилась, что оперативников пришлось приказом разгонять...

Отец Павел снял камилавку, положил на свободный стул, где на спинке висела ряса, поправил волосы, разгладил окладистую бороду. Его широченные, как сапёрная лопата, ладони оперлись на стол так, что тот жалобно скрипнул. Лицо, которое отлично подошло бы лубочному деду Морозу, озарилось улыбкой:

– Соромно священнику про блуд слушать, разве что на исповеди... Так ведь не придёте, окаянные. Сын мой, - взор устремился на Столбина, - поелику крепость Руси Святой всего важнее для церкви нашей, православной, то поддержу, и...
– тут могучий палец, поросший рыжими волосами, нацелился на Минина, - возглаголю тебе, господин Почетный Консул...

Афанасий Дмитриевич словно не услышал, потянулся за сёмгой, подцепил на вилку, подстраховал кусочком хлеба, шепнул особисту:

– Неужто, и впрямь, настолько хороша барышня? Не её ли ты сюда водишь? Смотри, Настасья вычислит - совсем облысеешь. А баки выщиплет, за фаберже примется!

– Цыц! Афоня, дурака не валяй, - стукнул по столу отец Павел, - я не закончил! Вообще, касаемо англичан, ты что, возлюбил их, как ближнего своего? А ногу тебе кто изувечил? То-то же. И брось независимость разыгрывать. Русский, присягу давал?

– А вот этого не надо, - утратил улыбку Консул.
– Я освобождён от неё волею Государя...

– Без разницы! Земле русской, народу, а не лично Императору присягают. Если ты равнодушен к пакости, что британцы затевают..., - тут священник отыграл в голосе то ли изумление, то ли догадку.
– Да ты боишься, никак, за синекуру? Тёплое местечко, ну да... А я у Командора попрошу аудиенции. Дам ему просра...
– священник запнулся, поискал и нашёл эвфемизм, - продефекалиться, чтобы знал, как трусов в Почетные Консулы рекомендовать...

– Ты меня на голос не бери, - поднялся со стула Минин и подался вперёд, тоже опершись на стол ладонями, - и трусом не крести...

Голос его звучал совершенно без эмоций, лицо лишь немного побелело. Кто не знал послужного списка Афанасия Дмитриевича, мог бы подумать, что этот немолодой человек к сердцу слова протопресвитера не принял и окорачивает того лишь по привычке отстаивать доброе имя от любых нападок. В чём сильно ошибся бы.

Столбин, бывший взводный, своих людей знал досконально и потому видел, что оба дошли до крайности, вот-вот сцепятся. А пара воспитанников питерской школы пластунов-диверсантов в своё время могла разнести вдребезги - и разносила!
– средних размеров вражеский городок, плюс, перебить всё население. Вероятно, жалея квартиру, начальник Особой Экспедиции рявкнул: