Империум. Туман с Альбиона
Шрифт:
Дальше цитировался рассказ механика дирижабля из пожарного депо Белоцарска - о феерической забаве с затоплением пещеры. Умышленно без указания, что там засел ходок. И лишь потом завеса тайны над историей с водой - медленно приоткрывалась. Эту часть Резников переписывал дважды. Сначала, как ту подал упитанный майор из штаба полка. На него - в качестве достоверного рассказчика - Богдану указал дневальный. Майор пренебрежительно прошёл мимо, не отозвавшись на просьбу какого-то штафирки:
– На минутку! Пара вопросов!
И лишь когда прозвучали ключевые слова о ходоке, Воронов стал, словно вкопанный, с любопытством оглядывая репортёра:
– Вы о чём?
– Господин майор, возможно, вы проясните, что случилось при поимке ходока? Ходят слухи, что погибла чуть не рота пограничников, а доблестная Особая Экспедиция осрамилась...
Резников специально сказал так, уповая на естественное желание любого обычного человека посудачить о провалах спецслужб. Не только обыватели, но и военные мало разбирались в задачах Третьего отделения, воспринимая эту службу как некую надзорно-карательную. Возможно, расчет Богдана сработал - майор Воронов, лично принимавший участие в той операции, пошёл на контакт.
Согласившись продолжить беседу, он наболтал много больше, чем воздушный механик, после чего ситуация предстала в достаточно живом виде. Получалось, командир заставы вел себя, как безрассудный карьерист, и бросал пограничников в лобовые атаки на пещеру, в которой укрывался до зубов вооружённый ходок. Имея скорострельное оружие и большой запас гранат, ходок легко отбивал все атаки, в результате чего трупы бойцов устилали подходы к пещере.
– И только с моим появлением там бессмысленные атаки были прекращены. Я настоял на отстранении капитана Мухина от командования. Почему не сам? Так ведь Третье Отделение, как всегда, старается рулить. Его полевой агент, совсем мальчишка, несмышлёныш, а туда же, - майор выразительно скривился, - решил покомандовать захватом. Ну, и тоже положил кучу народу у пещеры. Когда его ранило, я воспользовался случаем, вызвал пожарный дирижабль... А, вы слышали уже? Да, это я предложил нестандартный способ захвата ходока. Славу, конечно, приписал себе Каиркенов... Кто? Да так, совершенно гражданский тип, чиновник Томской канцелярии Третьего Отделения.
Версию майора Богдан выслушал, не перебивая. Потом, в гостинице, записал подробности необычного захвата, подчеркнув хитроумие Воронова. Действительно, использовать пожарный дирижабль, чтобы затопить пещеру с ходоком и потом бескровно арестовать - верх изобретательности! Слова майора подтверждались новенькой медалью "За боевые заслуги", но когда Богдан остыл, изложил рассказ на бумаге - возникли первые сомнения. Он репортёром служил не первый год и нестыковки ловить научился.
Воронов привирал.
Он прокалывался на мелочах, которые непосредственному участнику врубаются в память намертво. Не сразу ответил, куда был ранен боец, которого майор вытащил на себе, рискуя жизнью. Увильнул от конкретики при перечислении потерь. Однако мелкие неточности, вроде бы, искупались важностью сведений. Ведь даже причины отсутствия опрометчивого командира заставы майор объяснил мотивированно:
– Он нахамил полевому агенту, помешал тому провести правильную атаку. По его вине агент был тяжело ранен. А капитана Мухина за это вызвали в столицу, непосредственно в Особую Экспедицию. Так что сюда он уже не вернётся. Трибунал, точно. Погоны сорвут и в солдаты!
Капитан Мухин. Дмитрий Сергеевич. Это имя Богдан подчеркнул, записывая в блокнот. Хотя план статьи уже сложился в голове репортёра, но для полноты картины требовались сведения о недотёпе-капитане, который напортачил, возомнив себя стратегом. Поэтому, вернувшись домой, Резников задействовал прирученного информатора из губернского полицейского управления. Как тот умудрился получить выписки из личных дел Мухина и Воронова, журналист не интересовался, но доставленные пневмопочтой несколько листков оказались весьма кстати.
Пробегая взглядом скудные биографические и послужные сведения, Богдан отметил, что запись об инициативном задержании ходока есть и в деле капитана, хотя наградой того не отметили. Пометка, что эта запись сделана на основании отзыва начальника Томской региональной канцелярии Третьего отделения - расставила всё на свои места:
– Ага! Ну, майор, ну, хитрец! Примазался! Особисты капитана не дрючить, а служить вызвали, - догадался Резников.
– Значит, всё врал Воронов. Не он отличился, а именно капитан. Ну, теперь и статейку закончить есть чем! Заголовок? Заголовок... По Грибоедову? Служить бы рад... Нет, не так. Служить он рад, прислуживаться - тошно! Интригу на медальке майорской замутить... И Третье Отделение обгадить, как полных неумех... Ещё бы! Полевой агент обделался, так они взамен прислали чиновника. Бездаря сменили на бездаря! А простой офицер, самый обычный пограничник - играючи взял ходока! Ух, шуму будет!
**
Скандал - верный способ поднятия популярности. "Столичные Новости" в Западной Сибири хорошо расходились, когда речь в газете шла о местных делах. Поэтому рядовые заметки Резников не писал. Честолюбие подталкивало его, заставляло выискивать неформальные данные или толковать их фривольно, давая волю намёкам.
Конечно, обиженные фигуранты эссе или очерков, а то фельетонов нередко обращались в суды и даже выигрывали их. Но руководство ценило ушлого репортёра и подстрекало на острые материалы. Критикуя Особую Экспедицию, он чувствовал себя канатоходцем над пропастью. Или укротителем, кладущим голову в пасть льва.
Остро завершив статью, Богдан не исчерпал вдохновения. Ему захотелось обыграть историю с этим ходоком, как частный случай непрофессионализма Третьего Отделения.
– Почему нет? Закрытая для критики система? А вот фигушки! Я покажу, что вы совсем мышей не ловите...
Сказано - сделано. Информатор получил задание собрать все сведения по ходокам, которые появлялись в Томской губернии за последние годы. И расстарался - сводка уложилась в десяток машинописных листов и фотографических отпечатков. Внимательно проработав случаи появления ходоков, Резников отметил, которые не подтвердились. Два прошлогодних полиция проверила тщательно и списала на повышенную бдительность старушек, которые впервые увидели эфиопов.
Чернокожие люди с татуировками на лицах оказались студентами-филологами, прибывшими из Аксумского царства по программе обмена, да ещё и христианами, хоть и своеобразного толка. Какой-то шутник из детективного отдела, вероятно, начальник, наложил на рапорт дознавателя о встрече с чернокожими ехидную резолюцию: "Почему в баню не сводил? Вдруг он ваксой вычернился, а крест на лбу чернилами нарисовал?"
Богдана заинтересовал недавний случай. Буквально неделю назад становой пристав Филиппов отметил в рапорте странное поведение и оговорку незнакомого молодого человека, якобы, заблудившегося в алтайских горах и пришедшего в село Большой Бом. Сомнение в личности возникло после того, как молодой человек невпопад ответил на несколько вопросов и пустился в бега, не доехав до Ойрот-Туры пяток верст.