Имперский престол
Шрифт:
— А еще, наглый посол, ты встречался с моим старшим сыном, с шахзаде моей державы. Не играй с огнем, или именно твоя голова будет отделять Иран и Россию от дружбы. Твой правитель не может быть глупцом и тем самым лишит тебя головы, если я… — Аббас хотел сказать «не могу этого сделать», но содрогнулся, вступая во внутренние противоречия, что шах может все.
— Прости, великий, — Татищев рухнул на колени и склонил голову. — Но я ничего не умышляю. Кто я такой, чтобы измышлять на твоей земле и еще с твоими людьми?
— Лжешь! — выкрикнул Аббас. — Уведите его!
Шах сразу же изменил свое решение покарать Татищева
В момент, когда освобождали Михаила Игнатьевича, он думал только об одном: добрался ли вестовой до Москвы. Скорее всего, еще нет, несмотря на то, что вестовой имеет такую грамоту, по которой его в первую очередь будут снабжать и лошадьми и кораблями, чтобы только быстрее добраться до столицы. На самом деле за две недели можно вполне добраться до Москвы, или даже чуть быстрее, но Татищев рассчитывал с запасом. Очень желательно, чтобы во время предполагаемой осады Эрзерума прибыл ответ от государя, как и люди, которые исполнят в нужном виде необходимое.
С Аббасом России не по пути, а вот наследник более чем адекватный.
*…………*…………*
Париж
3 июля 1610 года
Что за король в восемь лет? Мальчишка, вокруг которого неизбежна борьба за власть среди вельмож. Любая держава подвергается испытанию, когда нет устойчивости управления. Регентство женщины редко бывает без присутствия рядом мужчин. А если это еще и вольнонравная Медичи, то мужчины будут, как правило, внешне красивыми.
14 мая 1610 года был убит король Франции Генрих IV. Убит по той самой причине, которая лейтмотивом прошла по всей судьбе короля. Религиозные проблемы, казалось, были решены, ну или притушены, но всегда есть личности, которые недовольны правлением и решениями короля, сколько бы он не примерял гугенотов с католиками. Убийца Франсуа Равальяк, ярый католик, был таковым.
Хотя уже сейчас, через полтора месяца после убийства, по всей Франции ходили разные слухи, в которых убийца был лишь клинком, который в своих руках держали абсолютно другие люди. Говорили даже о том, что это московские татары так поступили, слишком подозрительно совпало увеличение русского посольства и смерти короля.
Но прямых доказательств не было, а русские оказались весьма щедрыми. Они прекрасно понимали, кому именно предлагать серебро за поддержку и протекцию, не гнушаясь оплачивать даже военным свою дополнительную охрану, чтобы стража лишний раз прошлась по улице, где есть купленные, или арендованные русскими помещения.
Между тем, работа русского посольства, здесь и везде, где только появляется, направленная на экономическую выгоду, шла своим чередом. Те, кому и положено, уже были осведомлены о русских товарах. Мало того, даже в королевском дворе есть три русских зеркала, купленные у голландцев-перекупщиков. И эти замечательные изделия были качеством даже лучшим, чем венецианские.
Перед смертью, Генрих даже планировал экспедицию в далекую Московию, чтобы все разузнать
Но прибыло полноценное русское посольство, и тут у разумных людей мог возникнуть вполне напрашивающийся вопрос: а кто тут варвар? Все русские были одеты богато, по итальянской моде, а их бретеры, особенно прибывшие недавно, выигрывают одну дуэль за другой. Еще бы, если в Париж прибыл Роман Куевый. Это то, кто был ранее испанским идальго Рамоном Куэво, а новую фамилию уже русскому дворянину выбрал сам государь. Теперь русский для француза — это нарицательное, в понимании «смертельный».
— Все у нас готово? — спрашивал Козьма Лавров, дьяк Приказа Иноземных дел, у барона Гумберта.
— Все. Сегодня уже и начнем, — самодовольно отвечал Иохим Гумберт.
Было чем хвастаться бывшему наемнику. Работу он провел большую и, что важно, продуктивную. Выкуплен один немаленький трактир, склады рядом с ним. Наняты французы-исполнители, чтобы меньше кляли московитов. А еще, что было самым сложным, удалось договориться с двумя парижскими монастырями, чтобы там выращивать тюльпаны из луковиц тюльпанов, привезенных из России.
— Признаться, я до сих пор не верю в то, что это может принести доход, — проявил скепсис Лавров.
— Пока все, что говорил государь-император в той или иной степени сбывалось. Я вообще думаю, что он разговаривает с Богом. Иначе как можно было направлять нас в Париж именно сейчас, когда многое можно сделать и почти безвластие, — говорил Гумберт, а Лавров соглашался.
Для Козьмы, который некоторое время был при русском посольстве в Крыму, а после и вовсе исполнял обязанности посла при ханском дворе, государь стал небожителем, пусть вера и учит не создавать себе кумиров. Но как можно было так сыграть политическую партию, в ходе которой Крым, если и не русский, то безусловно и не турецкий, несмотря на османские крепости на территории полуострова и рядом с ним. Так или иначе, но Лавров был воодушевлен перспективами, которые открывались для России в последние годы.
Русские представители обедали в одном из выкупленных трактиров, когда в другом, не так далеко, начиналось целое представление. Нельзя там появляться русским, иначе дело не выгорит. Пусть владельцами биржи станут голландцы, которых наняли французы. Так заметались следы, но выгоды должны поиметь именно русские представители.
— Следующий лот. Тюльпан белый с синей полосой. Дюжина луковиц, — распорядитель показал рисунок красивого тюльпана в озвученной расцветке. — начальная цена один экю [в это время золотая монета, равная 3 ливра или более 60 су].
Установилось молчание. Приглашенные люди ждали зеркал, фарфора, а начали торг с тюльпанных луковиц.
— Уже завтра, или в другой день, вы сможете обменять эти луковицы на небольшое зеркало, или фарфоровую чашку, — чуть растерявшийся распорядитель аукциона, должного перерасти в биржу, нашел чем заинтриговать.
— Я готов купить. Это отличное вложение денег. Через год или еще раньше, стоимость таких луковиц вырастет в десять раз. Никогда не слышал о такой расцветке! — кричал один из людей в толпе.