Инклюз
Шрифт:
Молодая девушка жестом показала музыканту, что можно зайти в пустую беседку. Они вошли внутрь, и на минуту повисла тишина.
Музыкант отвлекся на мутное облачко, что набежало на луну. От нее сразу же потянулись несколько продолговатых желтых бликов. Ему показалось забавным, что в одном из окон здания видно отражение той самой луны. Его взор скользнул по окнам других зданий в поисках таких же отражений.
Девушка рассматривала свои туфли. Она все не решалась спросить что-то более важное. Ее ноги словно топтались перед дверью к чему-то единственно значимому, выдавали волнение.
– А мне ты можешь помочь? – она вдруг
Девушка вдруг повернулась в пол оборота к парню, сделала маленький шаг, оказавшись точно перед ним. Руки ее расслабились и вместе с концами накинутого на плечи платка, повисли вдоль тела.
Молодой человек медлительно и неуверенно обнял ее. Он сделал это очень аккуратно, по-товарищески. Возможно, так священник по-отцовски понимающе обнимает своих прихожан. Руками парень взял плечи девушки, прижал ее к своему плечу и сразу отстранил.
Он успел почувствовать запах ее волос. Ничего особенного в нем не было, ни ароматов парфюмов, ни благоухания дорогих шампуней. За эти несколько секунд он смог ощутить приятное тепло ее тела и смутился.
Она не настаивала, позволила ему отдалиться. Девушка медленно стала опускать голову вниз, ее глаза сверкнули, отразив свет ночного фонаря, возможно, это был свет луны. Глаза наполнились слезами, и до того, как они скатятся ручьем по щекам, оставались считанные секунды. Музыканту было некомфортно. Эта ситуация была для него необычной, и по своей простоте он не знал, как правильно поступить в эту минуту. Девушка сильно наклонила голову, лицо погрузилось в тень, больше не было видно, что происходило с накатившимися слезами.
– Ты плачешь? – прямо спросил он.
– Тебе было приятно это делать? – стесняясь поднять глаза, отвечая вопросом на вопрос, почти прошептала она.
Молодой человек в нерешительности не сразу нашелся, что ответить. Он суетливо пробежал глазами по очертаниям зданий, прорисованных ночным светом, мимолетом увидел, что луна уже почти выпала из отражения в окне. Взор его остановился на темных ветках деревьев, чуть поблескивающих влажными листьями.
– Тяжело сказать. Наверное… да. Я немного не понимаю, что происходит. Тебе нужна поддержка перед операцией?
– Я имела в виду, было ли тебе приятно обниматься со мной, как с женщиной? – она всхлипнула носом, как это происходит во время плача. Хотя голос девушки оставался твердым.
Парню опять понадобилось время, чтобы собраться и дать ответ. Казалось, в этом сказочном сквере затаилось множество неподвижных ушей, которые подслушивают сейчас странную сцену. Он честно разбирался в своих чувствах, всматриваясь в темно-фиолетовые тени кустов.
– Ну, я обнял тебя по-товарищески, как друг. Ничего больше я не вкладывал в это. Мне было приятно, но я больше думал про твоих родных, им сейчас, наверное, очень нелегко, – парировал музыкант, меняющимся от волнения голосом. Ему казалось, что все это происходит не с ним, а с каким-то другим одурманенным мужчиной.
Девушка глубоко вдохнула.
– Сама не могу поверить – завтра моя грудь будет в мусорной корзине.
Небо затянуло завесой. Лунный свет еще сильнее разлился желтым, сияющим туманом. Сквозь эту смуглую пелену стали проявляться яркие, мерцающие звезды.
Спустя считанные секунды молодая девушка будто теряла силы и равновесие. Ноги ослабли в коленях. Она медленно присела на скамейку. Казалось, не будь ее, от слабости она бы села прямо на землю. Парень не знал, как себя вести, и по большей части заторможено держал на весу напряженную руку, изображая нелепого джентльмена. Плечи девушки сначала тихо задрожали. Окончательно погрузив лицо в сведенные воедино ладони, она наклонила голову к коленям. Все более громкие всхлипывания стали доноситься оттуда.
Дыхание молодого человека участилось, несмотря на освежающую вечернюю прохладу. Похожее на зевоту чувство сковало его скулы. В горле образовался сухой ком.
Девушка же больше не могла сдерживаться. Обильные слезы и всхлипывания заполнили, казалось, всё пространство. Музыкант присел рядом и неловко обнял ее за спину.
Первый раз в жизни в кратчайший промежуток времени он всей душой прочувствовал полноту беды сидящего рядом человека. И, кажется, вышел на какой-то другой, высший уровень сопереживания.
Музыканту понадобилось больше свежего воздуха, чтобы охладить растущий жар около сердца. Он посмотрел на окна здания и вдруг понял, какими плоскими были образы больных, которых он представлял во время концертов. Через какой стресс бесконечных диагнозов, неожиданных извещений, длинного ряда бесполезных процедур им приходится пройти, прежде чем умиротворенно занять место на стуле в зале и послушать его бесплатную музыку.
Вскоре музыкант спохватился, что пора ехать домой. Видимо, сам организм включил защиту и хотел вывести себя из гнетущего состояния, удалиться подальше от источника страданий. Оскар также подумал, что возможно больше никогда не увидит плачущую перед ним женщину. Он приедет сюда через несколько недель. Ее уже выпишут после операции, и она понемногу привыкнет к новому своему состоянию. Порыв ветра пронесся мимо беседки и освежил лицо волонтера.
Музыкант крепко обхватил руками плечи девушки и выровнял ее из сгорбленного положения. Она позволила прижать себя к мужской груди, бессильно дала ему обхватить рукой свою голову и упереть в его подбородок. Ей становилось легче, хотя плач только усилился, к нему прибавились тяжелые вздрагивания. Второй рукой музыкант принялся поглаживать ее по голове, шее, спине. Он все крепче прижимал ее, все смелее сдавливал пальцами ее плечи. Девушка успокаивалась. В какой-то момент его рука смело проскользнула через воротник девушки вниз и тотчас же оказалась у горячего тела.
– Она прекрасна, – тихо и честно сказал парень.
Последнее прикосновение к еще существующей, еще красивой части тела перед тем, как ее не станет. Она была всего в одном шаге от страшной физической ущербности. Приближалась к нему, будто к пропасти. И в секунде от падения остановилась в необъяснимом желании, чтобы кто-то увидел, почувствовал, пережил с ней вместе этот ускользающий миг ее красоты.
Девушка медленно подняла голову. На нее в упор внимательно и трепетно смотрели чьи-то бесконечно родные глаза, но откуда она их знала, девушка не могла понять. Так смотрели на нее бабушки, высовываясь из-за огромного темно-красного полотна, уходивший на работу отец, птицы, которые свили гнездо под ее окном. Так смотрел океан, который она так любила созерцать в детстве. Так смотрел бы Лорд Байрон, который оставил будто специально для нее столько красивых строк.