Искра жизни (перевод М. Рудницкий)
Шрифт:
Подчинились все, кроме двоих, которые нагло лезли вперед. Пришлось успокоить их дубинкой — они повалились на землю. После чего Агасфер и пятьсот девятый принесли свои кружки, и раздача воды началась.
— Пойдем, посмотрим, нельзя ли раздобыть еще, — сказал Бухер Розену и Зульцбахеру, когда ведро опустело. — Может, теперь там поспокойнее будет.
— Нас было три тысячи, — механически повторил вдруг Зульцбахер ни с того ни с сего.
Вернулись
— Надо что-то уступить, — тихо сказал Бергер пятьсот девятому.
— Если только баланду. Пайку ни за что. Хлеб нам нужен больше, чем им. Мы слабее.
— Именно поэтому и надо что-то уступить. Иначе они сами возьмут. Вон, погляди, что делается.
— Да, но только баланду. Хлеб нам самим нужен. Давай поговорим вон с тем, Зульцбахером, что ли.
Они позвали Зульцбахера.
— Слушай, — сказал Бергер. — Нам сегодня ничего на вас не выдали. Но мы поделимся с вами баландой.
— Спасибо.
— Что?
— Спасибо, говорю.
Они удивленно на него уставились. В зоне благодарить не принято.
— Поможешь при раздаче? — спросил Бергер. — Иначе ваши опять все перевернут, а на этот раз новой порции не будет. Есть еще кто-нибудь надежный?
— Розен. И вон те двое рядом с ним.
Ветераны и четверо новичков вышли навстречу дневальным, которые несли еду, и взяли их в кольцо. Бергер распорядился, чтобы все снова выстроились в очередь. И лишь после этого поднесли еду.
Они встали потеснее друг к дружке и начали раздачу. У новеньких мисок не было. Пришлось им съедать свои порции тут же, у бачка, и передавать миску следующему. Розен следил, чтобы никто не пристроился по второму разу. Некоторые из старожилов барака начали роптать.
— Баланду вам завтра же вернут, — успокоил их Бергер. — Баланду мы даем в долг. — Потом он повернулся к Зульцбахеру. — Хлеб нам нужен самим. Наши люди больше ослабли, чем вы. Может, уже завтра с утра вам что-нибудь выдадут.
— Хорошо. Спасибо и на том. Завтра отдадим. А где нам спать?
— Мы освободим для вас несколько топчанов. Вам придется спать сидя. Но и тогда на всех места не хватит.
— А как же вы?
— Останемся пока тут. Потом разбудим вас и поменяемся.
Зульцбахер покачал головой.
— Если уж они заснут, вы их не добудитесь.
Часть новичков уже дрыхли с раскрытыми ртами прямо на земле у барака.
— Эти пусть лежат, — сказал Бергер и огляделся. — А остальные где?
— Уже сами улеглись в бараке, — сообщил пятьсот девятый. — В такой темноте мы их не выкурим. Придется уж на эту ночь оставить, как есть.
Бергер посмотрел на небо.
— Что ж, может, и
— Но завтра все будет по-другому, — заявил пятьсот девятый. — Мордобоя в нашей секции мы не допустим.
Они сбились потеснее. На улице оказались почти все ветераны, даже Агасфер, Карел и Овчарка. Вместе с ними сидели Розен, Зульцбахер и еще человек десять из новеньких.
— Мне очень жаль, — сказал Зульцбахер.
— Ерунда. Вы же за других не отвечаете.
— Я могу проследить, — предложил Карел. — Из наших самое меньшее шестеро этой ночью обязательно умрут. Тех, которые умрут, можно вынести, а самим спать на их месте.
— Как же ты в темноте разбираешь, кто мертвый, а кто живой?
— Очень просто. Надо склониться над самыми губами. Который не дышит, тот и мертвый.
— Пока мы его будем вытаскивать, на его место кто-нибудь другой уляжется, — заметил пятьсот девятый.
— Так и я о том же, — с живостью подхватил Карел. — А так я приду, сообщу. Мы идем несколько человек, кто-нибудь один сразу ложится, остальные вытаскивают.
— Хорошо, Карел, — согласился Бергер. — Проследи.
Стало холодать. Из бараков доносились стоны и вскрики спящих.
— Господи, — сказал Зульцбахер, обращаясь к пятьсот девятому. — Счастье-то какое! Мы-то ведь думали, что нас в лагерь уничтожения. Только бы дальше никуда не отправили.
Пятьсот девятый не ответил. «Счастье», — усмехнулся он про себя. Но так оно и было.
— Расскажи, как все было, — немного погодя попросил Агасфер.
— Всех, кто не мог идти, расстреливали. Нас было три тысячи…
— Это мы знаем. Это ты нам уже который раз говоришь…
— Да, — понуро согласился Зульцбахер.
— Что вы по пути видели? — спросил пятьсот девятый. — Как сейчас в Германии?
Зульцбахер немного подумал.
— Позавчера вечером дали вдоволь воды, — припомнил он. — Люди иногда совали нам что-нибудь поесть. А иногда не давали. Слишком много нас было.
— Один притащил нам ночью четыре бутылки пива, — добавил Розен.
— Да я не о том, — с досадой перебил пятьсот девятый. — Города как выглядят? Разрушены?
— Нас через города не вели. Все время в обход.
— Так что, вы вообще ничего не видели?
Зульцбахер поднял глаза на пятьсот девятого.
— Много тут увидишь, когда сам еле плетешься, а за спиной то и дело стреляют. Поездов совсем не видели.
— А лагерь ваш почему расформировали?
— Фронт подошел.
— Что? Что еще ты об этом знаешь? Да говори же! Ломе — это где? От Рейна далеко? Сколько?
Зульцбахер с трудом открывал глаза, но они тут же закрывались снова.
— Да… довольно далеко… километров пятьдесят… или семьдесят… завтра… — пробормотал он наконец, уронив голову на грудь. — Утром… сейчас спать…