Искра жизни (перевод М. Рудницкий)
Шрифт:
Становилось все теплей. Город лежал внизу, окутанный странным, сернистым освещением. Солнце давно зашло, но облака все еще сочились этим желтоватым, мертвенным светом, который никак не хотел меркнуть.
— Гроза будет, — заметил Бергер. Весь бледный, он лежал рядом с пятьсот девятым.
— Хорошо бы.
Бергер посмотрел на товарища. Пот заливал ему глаза. Он очень медленно повернул голову, и внезапно изо рта у него хлынул поток крови. Кровь текла столь легко и буднично, что в первую секунду пятьсот девятый
— Бергер! Что с тобой? Бергер!
Бергер весь скорчился и лежал очень тихо.
— Ничего, — ответил он.
— Это что, легочное кровотечение?
— Нет.
— Что же тогда?
— Желудок.
— Желудок?
Бергер кивнул. Потом сплюнул кровь, которая еще оставалась во рту.
— Ничего страшного, — прошептал он.
— Как же, рассказывай. Что надо сделать? Скажи, что нам для тебя сделать?
— Ничего. Нужен покой. Дать полежать.
— Может, внести тебя в барак? Мы для тебя топчан расчистим. Пару-тройку других на улицу выбросим.
— Нет. Мне надо только спокойно полежать.
Пятьсот девятого охватило вдруг безысходное отчаяние. Он столько раз видел, как умирают люди, и почти столько же раз умирал сам, так что уж теперь-то, казалось бы, твердо уверился: ничья смерть не будет для него слишком сильным потрясением. Но сейчас от одной мысли он перепугался, как ребенок. У него было такое чувство, будто он теряет последнего и единственного друга в жизни. И тотчас же накатила безнадежность. Лицо Бергера, мокрое от пота, еще улыбалось ему, а пятьсот девятый уже видел его там, в подвале, на цементном полу, в стылой неподвижности.
— Ведь должна же, черт подери, хоть у кого-то быть еда! Или лекарство! Лебенталь!
— Никакой еды, — прошептал Бергер. Он протестующе поднял руку и раскрыл глаза. — Ты уж поверь. Я скажу, если мне что понадобится. В свое время. Но не сейчас. Сейчас ничего. Поверь. Это только желудок. — И он снова закрыл глаза.
После свистка вечернего отбоя из барака вышел Левинский. Он подсел к пятьсот девятому.
— А почему, собственно, ты не в партии? — напрямик спросил он.
Пятьсот девятый смотрел на Бергера. Тот дышал размеренно и ровно.
— С какой стати ты вдруг именно сейчас решил это узнать? — ответил он вопросом на вопрос.
— Жалко просто. Хотелось, чтобы ты был одним из нас.
Пятьсот девятый знал, к чему клонит Левинский. В руководстве лагерного подполья коммунисты образовывали особенно твердое, энергичное и сплоченное звено. Это звено хоть и сотрудничало с другими подпольщиками, но никогда не доверяло им целиком и неизменно преследовало свои цели. И всегда первым делом защищало и продвигало своих людей.
— Ты вполне бы мог нам пригодиться, — наседал Левинский. — Кем ты раньше был? Ну, по профессии?
— Редактором, —
— Редакторы нам как раз очень нужны!
Пятьсот девятый ничего не ответил. Он знал: спорить с коммунистом так же бесполезно, как и с нацистом.
— Ты, часом, не слыхал, кого нам пришлют старостой? — спросил он немного погодя.
— Да вроде одного из наших. Во всяком случае, кого-то из политических, это точно. У нас ведь тоже нового назначили. Он вообще наш человек.
— Значит, ты вернешься в свой барак?
— Через день-другой. Только староста тут ни при чем.
— Ты что, еще что-то слышал?
Левинский посмотрел на пятьсот девятого испытующе. Потом придвинулся ближе.
— Мы ожидаем захвата лагеря примерно через две недели.
— Что?
— Да. Через две недели.
— Ты имеешь в виду — освобождение?
— Освобождение и захват лагеря нашими людьми. Мы должны взять его в свои руки, когда эсэсовцы смоются.
— Кто это «мы»?
Левинский снова секунду поколебался.
— Будущее руководство лагеря, — сказал он затем. — Какое-то руководство ведь должно быть, вот мы его уже и организуем. А иначе будут только хаос и бестолковщина. Надо быть наготове, чтобы сразу включиться. Снабжение и обеспечение лагеря должно идти без перебоев, это самое главное. Снабжение, обеспечение, организация — здесь же тысячи людей, их нельзя так сразу взять и распустить.
— Здесь-то уж точно нельзя. Многие даже ходить не могут.
— И это тоже. Врачи, медикаменты, транспортировка, пополнение продовольствия, реквизиции в окрестных деревнях..
— И как же вы собираетесь со всем этим справиться?
— Нам помогут, конечно. Но организовать все должны мы сами. Кто бы нас ни освободил — англичане или американцы, но это будут боевые части, действующая армия. Им недосуг концлагерем управлять, у них совсем другие задачи. Управлять будем мы сами. С их помощью, конечно.
Пятьсот девятый хорошо видел голову Левинского на фоне облачного неба. Голова была мощная, округлая, словно литая.
— Странно, — произнес он. — Как запросто мы рассчитываем на помощь неприятеля, верно?
— Я поспал, — сказал Бергер. — Я снова в порядке. Это был желудок, только и всего.
— Ты болен, и это не желудок, — возразил пятьсот девятый. — Никогда не слышал, чтобы при больном желудке кровью харкали.
Глаза Бергера вдруг широко раскрылись.
— Мне такой сон странный приснился. Отчетливый, совсем как наяву. Будто я оперирую. Свет яркий… — И он уставился в ночь.
— Эфраим, Левинский считает, что через две недели мы будем на свободе, — осторожно сказал пятьсот девятый. — Они теперь каждый день радио слушают.