Испорченная кровь
Шрифт:
к груди человека, которого не знала. Мне хотелось
размять мышцы, но я не шевелилась, потому что
лежать так было очень приятно. Его руки покоились
на моём животе. Я изучала их глазами, осмеливалась
двигать только ими. Они ничем не отличались от
обычных рук, но я знала, что двадцать семь костей в
каждой из них исключительны; окружены мышцами,
нервами, кожей и все вместе спасают человеческую
жизнь своей ловкостью
разрушать, но также они могут и восстанавливать.
Ру к и А й з е к а восстанавливали. В конце концов,
дыхание доктора стало легче, и я поняла, что он
проснулся. Казалось, мы выжидали, чтобы увидеть,
кто сделает первый шаг. Он убрал руки с моего тела,
а я отползла в сторону и слезла с кровати. Я не
смотрела на него пока шла в ванную. Умылась и
приняла две таблетки аспирина от головной боли.
Когда я вышла, он исчез. Я пересчитала визитки на
столешнице. Сегодня Айзек не оставил ни одной.
Этой ночью он не вернулся, и следующей тоже.
И следующей.
И следующей.
И следующей.
Кошмары мне больше не снились, но вовсе не
из-за отсутствия ужаса. Я боялась спать, поэтому и
н е спала. Все ночи я просиживала в кабинете, пила
кофе и размышляла о его красном велосипеде.
Единственным цветным пятном в комнате был
красный велосипеда Айзека. Тридцать первого
января позвонил отец. Я была на кухне, когда
телефон завибрировал на столе. В доме не было
стационарного телефона, только мобильный. Я, не
глядя на экран, ответила.
— Привет, Сенна. — У отца всегда был
особенный голос, гнусавость с акцентом, от которого
он пытался избавиться. Мой отец родился в Уэльсе и
переехал в Америку, когда ему было двадцать, но
европейский менталитет и акцент никуда не делись,
к тому же, папа одевался как ковбой. Это
с а м а я печальная картина, которую я когда -либо
видела.
— Как прошло Рождество?
Я сразу почувствовала холод.
— Хорошо. Как твоё?
Он начал подробный поминутный отчёт о том,
как провёл Рождество. В целом я была благодарна,
что мне не надо говорить. От е ц завершил свой
монолог, рассказывая о продвижении по службе, что
говорил каждый раз, когда мы разговаривали.
— Я думаю приехать повидаться с тобой,
Сенна. В ближайшее время. Билл сказал, что в этом
году я могу взять дополнительный отпуск на неделю,
потому что работаю в компании двадцать лет.
Я жила в Вашингтоне восемь лет, и он никогда
не
— Было бы здорово. Слушай, пап, ко мне
должны прийти друзья. Я должна идти.
Мы попрощались, и я повесила трубку,
прислонившись лбом к стене. Это всё, что я
услышала от него до конца апреля, когда он позвонит
снова.
Телефон зазвонил во второй раз. Я уже было
решила не отвечать, но код номера был из
Вашингтона.
— Сенна Ричардс, это офис доктора Альберта
Монро.
Я ломала голову, пытаясь вспомнить врача и его
специальность, а затем, во второй раз за день, моя
кровь застыла в жилах.
— Пришли результаты вашей маммографии.
Доктор Монро хочет, чтобы вы заехали в клинику.
Следующим утром, когда я вышла из дома и шла
к машине, «Тойота гибрид» Айзека въехала на мою
подъездную
дорожку
в
форме
подковы.
Я
остановилась, чтобы посмотреть, как он выходит из
машины и надевает свою куртку. Он делал это
небрежно,
его
изящные
движения
прекрасно
смотрелись со стороны. Раньше Айзек никогда не
приезжал так рано. Поэтому я задалась вопросом, что
он делал, когда не работал по утрам. Доктор
направился ко мне и остановился ровно в двух шагах.
На нём был светло-голубой свитер из овечьей
шерсти, рукава которого были закатаны до локтей. Я
была потрясена, заметив виднеющиеся чернила
татуировки. Разве врачи делают себе татуировки?
— У меня запись к врачу, — сообщила я, обходя
его.
— Я врач.
Я была рада, что стою к нему спиной, пока
улыбалась.
— Да, знаю. В штате Вашингтон есть и другие.
Айзек откинул голову назад, будто его удивило,
что жертва, для которой он готовил еду, на самом
деле стойкая особа, которой чужда экспрессия.
Я
открыла
водительскую
дверь
своего
«Вольво», но он протянул руку к ключам.
— Я отвезу тебя.
Я опустила глаза на его руку и попыталась ещё
раз рассмотреть татуировки.
На его коже вытатуированы какие-то слова, я видела
лишь край тату. Я скользнула взглядом по рукаву
рубашки Айзека и перевела его к шее. Я не хотела
смотреть в глаза доктора, когда передавала ключи.
Врач, который любил слова. Представьте себе.
Мне стало любопытно. Что мог мужчина,