Испытание. По зову сердца
Шрифт:
Член Военного совета еще раз перечитал донесение и положил его на стол. Командующий сосредоточенно смотрел на карту, он изучал положение вражеских войск и старался найти такое решение, которое дало бы возможность задержать гитлеровцев, не вводя оперативных резервов. Он пробежал глазами телеграмму и снова стал всматриваться в карту. Взгляд его задержался на красной скобке, которой была обозначена дивизия Щербачева, оборонявшая все тот же рубеж.
— Дерется стойко! — Командующий показал присутствующим на шифровку. — Об этом Железнову сейчас говорить не надо.
И он написал на шифровке: «Прошу полковнику Железнову пока ничего о дочери не говорить. Скажу сам. Полковнику Алексашину: затребовать материал для награждения летчиков. Подвиг беспримерный».
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Готовясь к генеральному московскому контрнаступлению, командование армии в конце ноября вывело обескровленную дивизию генерала Щербачева во второй эшелон для пополнения. Воспользовавшись этой передышкой, командующий наконец уговорил Щербачева лечь в госпиталь и вместо него временно назначил Железнова. Добров оскорбился и подал рапорт о своем откомандировании. Но командарм оставил его в прежней должности и отпустил на несколько дней по личным делам в Москву.
Пока дивизия шла в леса под Кубинкой — в район сосредоточения, полковник Железнов и комиссар дивизии полковник Хватов отправились в резерв командиров и в запасной полк, чтобы отобрать пополнение командного и рядового состава.
Не успели они появиться в штабе начальника резерва, как к ним пришли майор Карпов и военинженер 3 ранга Валентинова, они просили Железнова взять их к себе в дивизию. Яков Иванович согласился, но с тем условием, чтобы Карпов еще на недельку остался в резерве и подлечился после ранения, а за Валентиновой обещал заехать на обратном пути из запасного полка.
Пополнение запасного полка выстроили в поле в линию взводных колонн. Строй оказался таким длинным, что его пришлось завернуть углом. Когда Железнов вместе с Хватовым и командиром полка обходили строй, они увидели в первой шеренге стоявших рядом Кочетова, Трошина и Подопригору. Прозвучала команда «Вольно!» — и они вырвались из строя и подбежали к Железнову.
— Здравствуйте, товарищ полковник! — приветствовал Железнова Трошин.
— Значит, вместе будем воевать? — спросил Кочетов, он хотел добавить еще что-то более задушевное, но не нашел нужных слов.
— Прошу, товарищ полковник, нас всех троих назначить в одну роту, — попросил Филипп.
— Мы, товарищ полковник, здорово вместе сработались.
— Обязуемся робить на «отлично»! — звонко выкрикнул давно порывавшийся что-нибудь сказать Подопригора.
Фоме Сергеевичу понравились эти веселые и бравые солдаты, он угостил их папиросами.
— Наша дивизия хорошая, боевая, — сказал Хватов и, подавая Трошину спички, глянул на него о хитрецой. — И нам нужны бойцы опытные и храбрые...
— Не беспокойтесь, товарищ комиссар, не подведем! — заверил Трошин.
— Что ж, товарищ полковник, — обратился Хватов к Железнову, — пожалуй, можно их записать. Не подведут?
— Будьте в надежде, товарищ комиссар! — выкрикнул Николай. — Мы все трое, как один.
— А если один?.. — Хватов обвел их взглядом.
— Если останется один, то будет биться за троих, — ответил Подопригора.
В это время в разговор вмешался высокий, худощавый неуклюже одетый пожилой боец.
— Товарищ полковник! — обратился он к Железнову. — Я требую отправить меня на фронт, но этой чести меня лишают. Я протестую и прошу вашей защиты!
— Наверное, не позволяет здоровье? — Хватов участливо посмотрел на сутуловатую фигуру Кремнева.
— Здоровье? — стараясь принять бравый вид, удивился Кремнев. — Нет!
— Так что же?
— Видите ли, я профессор математики...
— Профессор — рядовым бойцом? — перебил его Железнов. — Нет, дорогой товарищ, это нельзя!
Но Кремнев горячо добивался своего:
— Что же, товарищ полковник, если я профессор, так, значит, не имею права с оружием в руках защищать свою Родину, свой родной город? Никто не имеет права лишить меня этого святого долга!.. Я прошу... Наконец, как гражданин требую!..
— Я вас понимаю и вами восхищаюсь, — приложив руку к сердцу, ответил Железнов. — Но — разрешить не могу!
Вокруг Железнова и Хватова постепенно собралось много бойцов, все они требовали, чтобы их отправили на передовую.
— А вот этого назначать в дивизию нельзя! — показав рукой на коренастого бойца, сказал Железнову Николай Кочетов. — Он — окруженец!..
— Ну и что ж, что окруженец! — горячо размахивая руками, отвечал тот. — Разве я по своей воле в окружение попал? В такой заварухе не один я был...
— Нет, один! Тогда, Григорий, из нашего расчета никто не потерялся! — тоже жестикулируя, кричал Николай. — Раненые и те из окружения выходили...
— Ну что ты на него взъелся? — Плечистый боец схватил Николая за руку. — Ну был он в окружении!.. А может быть, теперь, хлебнувши горя, еще злее драться станет?.. — И, не слушая доводов Кочетова, он браво стукнул каблуками, повернулся к Железнову: — Товарищ полковник, красноармеец Куделин желает обратиться к вам с просьбой...
— Товарищ полковник, мы все трое просим его не брать, — настойчиво протестовал Николай. — Первоначально надо его проверить: где он болтался эти пять месяцев?..
— Слушай, орел! — сказал ему Куделин. — Как ты можешь в такое время не доверять своему однополчанину? Нехорошо!.. Я с ним вместе выходил, он к нам присоединился под Селивановом. И он дрался, как подобает настоящему советскому воину...
— И чего ты, Мыкола, к ему причепывся? — вмешался Подопригора.
— Черт с ним, пусть идет! — согласился Филипп. — Только в наш расчет не надо...
Хватова в это время атаковал другой боец.
— Я киноактер. Вы видели картину «Ошибка инженера Кочина»?