Истории СССР
Шрифт:
— Ладно, — говорю, — помогу, конечно.
Потом отставник начал причитать про то, что жизнь быстро пронеслась и он не успел всех гадов-буржуев перебить. Жаловался, что до коммунизма ему, как видно, не дотянуть. Я данные записываю и по сторонам поглядываю.
А по стенам мебель стояла — музейная. Бюро с черепаховой инкрустацией от Буля, горка красного дерева времён Павла I и огромный голландский шкаф с резными дубовыми дверками. Вазы фарфоровые, статуэтки. На стене, над камином пылала зимним закатом огромная картина в золочёной раме в стиле Клевера.
— Давайте — говорю — я вам и буфет помогу вынести и трюмо, и комод. И ещё денег дам немного. А то на новую мебелишку у меня не хватает.
— Ой, милок! Вот радость-то! Забирай всё. Вот повезло нам с тобой, переписчик! Шкаф куплю трёхстворчатый с зеркалом. Всю жизнь мечтала. Ты только посмотри, где мы польта храним.
И показывает на сундук старинный, кованный.
— Ну, ты скажешь, Ритуля! Просто так забирай!? Это всё денег стоит. Я в комиссионке видел — забурчал муж.
— Это я фигурально выражаюсь, Петя! Молодой человек всё понимает. Вон, какой он образованный. Сразу всё оценил.
Переписал я их по всем правилам и полетел, как ошпаренный домой. Задачки стояли передо мной не лёгкие. Найти грузовую машину и место для хранения, то есть сарай какой-нибудь. Нашёл. Насчёт машины с отцом договорился. Он шофёром на грузовике работал. А поставить мебель решил у себя в новой комнате, на бульваре Профсоюзов, 17. Комната всё равно пустая стояла и целых девятнадцать квадратных метров, а кубических и не знаю сколько. Уж очень высокие потолки там были.
Прихожу с приятелями мебель вывозить. Начали мои приятели столы таскать, а дамочка из чулана вышла в коридор, гладит своими высохшими руками зеркало и плачет:
— Это наше зеркало, — говорит. — Оно отражение моей мамочки помнит, когда мы в счастии жили. Пока эти не пришли, антихристы.
— А ну отойди, сука недобитая. Её это зеркальце, видали?! В тюрьму опять захотела? — разоралась жена огэпэушника.
Стыдно мне стало. Да много их сирых, большевиками обиженных. Я-то что? Вперёд смотреть надо, куда Ленин показывает. Социалистические обязательства перевыполнять!
Вынес я всю мебель, дома отреставрировал на скорую руку. Подмарафетил политурой. В комиссионку уже хотел везти. Но там мебель пока не принимали, все проходы шкафами завалены, товара мелкого на полках не видно. Приятель мой Стас покупателя хорошего нашел. Из Тбилиси или из Баку, не помню точно. Краснощёкий такой и смуглолицый. Глаза у него углями загорелись. Поторговался он не долго. Цену дал хорошую. Видно было, что «запал» на мебелишку. Выдавала его жена. Она раскраснелась и переминалась с ноги на ногу, нервозно колыша своими необъятными бёдрами. Я им уступил немного, изображая из себя добренького. И так деньжищи бешеные выручил. Машину можно было купить.
Приехал он мебель забирать. Всё погрузили в контейнер. Последним зеркало это понесли. Несут его так осторожно, плашмя положили. По молодости я с восхищением любовался своим отражением в зеркалах и решил заглянуть в него на прощание. А из зеркала на меня эта старушка с Крюкова канала смотрит, только молодая. Красивая как ангел. Смотрит так, не моргая, и… плачет.
Смертельная схватка Холмса и Мориарти
Ранней весной 1979 года в кафе Ленфильма мы повстречались за чашечкой кофе с Игорем Масленниковым. Он предложил мне поучаствовать в их беседе с художником «Марком» Капланом о новом фильме про Шерлока Холмса. С Игорем Фёдоровичем мы познакомились в 1964 году на высших режиссёрских курсах у Григория Козинцева, где он учился, а я только хотел. Позже я снялся в его первом фильме «Завтра, третьего апреля», где сыграл Фантомаса. Потом ставил сцену драки рыцарей в «Ярославне, королеве Франции», где хорошо изучил пластику, игравшего там Василия Ливанова. Василий Борисович проявил тогда чудеса трюковой подготовки и на правах профи влился в нашу команду. Он плотно держался в седле, фехтовал и дрался. Его противником в поединке с Чёрным рыцарем был призёр СССР и чемпион города Ленинграда по самбо в тяжёлом весе Игорь Андронников. Упав с убитого коня, Вася вступал в неравный бой с великаном и, свалившись на землю, ловким приёмом ломал Чёрному рыцарю шею.
Начали мы с познавательного вопроса — что такое борьба баритсу. Как мастер спорта СССР по борьбе самбо и дзюдо я, по его мнению, должен был знать этот вид борьбы. Но я честно признался, что про такую борьбу ничего не слышал. А у Конан Дойля читал только «Собаку Баскервилей». Но осмелился предположить, что окончание в слове баритсу должно указывать на японское происхождение. Хорошо известные в России виды японской борьбы дзюдо и дзю-дзютсу наводили на эту мысль. Тут же подсевший к нам оператор Юрий Векслер, подтвердил мои догадки и обещал найти рассказ, в котором он точно читал про японские корни баритсу. Рассказ назывался «Пустой дом». Но в этом можно было не сомневаться, так как в конце девятнадцатого века в Европе японское боевое искусство было в большой моде. Мои запросы в Публичной библиотеке ничего не дали. Профессор кафедры сценического движения ЛГИТМиК Иван Эдмундович Кох и профессор кафедры единоборств института физкультуры им. П.Ф. Лесгафта Константин Трофимович Булочко только пожалели, что среди них уже не было замечательного французского боксёра и фехтовальщика Эрнесто Лусталло, который бы наверняка дал точный ответ. Про борьбу баритсу никто ничего не знал.
Другой важной проблемой для создателей фильма, была финальная сцена схватки на краю пропасти, в которой профессор Мориарти, промахнувшись, падает в пучину. Профессора должен был играть Инокентий Смоктуновский и речь могла идти только о его дублёре. Но прежде чем обсуждать личность дублёра, я напомнил Игорю Фёдоровичу аналогичный эпизод падения с обрыва героя Константина Райкина в фильме Никиты Михалкова «Свой среди чужих, чужой среди своих». И, не смотря на своё участие в этом фильме, мы сошлись на том, что это будет выглядеть не интересно. Тем более, что матёрый преступник Мориарти, тоже должен был знать пару хитроумных приёмов убийства. На этой паузе недоумений мы и решили обсудить всё на месте.
Через несколько дней мы уже жарко спорили в самолёте, несущим нас среди облаков к горным вершинам Абхазии. После виляний по ущелью на автобусе, мы приехали к водопаду, ещё не проснувшемуся от зимней спячки. За это время я начал склонятся к тому, чтобы поставить эту схватку с приёмами английского бокса. Прототипом мне послужила сцена поединка в ринге лорда Байрона из английского фильма 1972 года «Леди Каролина Лэм», жестокая и реалистичная. Масленникову эта идея понравилась, но он выразил желание, чтобы зритель смотрел на драку с некоторой долей иронии. Не юмора, свойственному дракам в фильмах Чарли Чаплина, а тонкой иронии людей, понимающих бессмысленность происходящего. Как у Робинграната Тагора — вчера здесь гремела битва, от крови намок песок. А кто победил в итоге — утренний ветерок.
Мой личный жизненный опыт борьбы со злом, воспитанный моим отцом, подводил меня к тому, что зло само должно погубить себя, наткнуться на преграду. Её, эту преграду, только нужно вовремя подставить. Вспомнился и труд Ивана Ильина «О противлении злу силой», в котором он утверждает, что главное — оказать злу сопротивление. Размышляя и пробуя схему поединка, стало ясно, что такой изнурительный бой на краю пропасти должен был привести противников к полному изнеможению. Да ещё не выходила из головы фигура полковника Морана, добивающего убийцу профессора Мориарти — Холмса.