История Христианской Церкви. Том III. Никейское и посленикейское христианство От Константина Великого до Григория Великого 311 — 590 г. по Р. Х.
Шрифт:
Идея жертвы лежит в центре всех древних религий, как языческих, так и иудейской. В христианстве она нашла свое исполнение. Ибо Христос Своей совершенной жертвой на кресте полностью искупил вину человека и примирил его с праведным Богом. На основании этой жертвы вечного Первосвященника верующие имеют доступ к престолу благодати, могут ожидать, что их молитвы и ходатайства будут услышаны. Евхаристия неразрывно связана с этой совершенной и вечной жертвой. Это действительно в первую очередь таинство, и главное в нем то, что мы получаемот Бога, а не даем Богу. Второе — лишь следствие первого; мы не можем дать Богу ничего, кроме того, что от Него же и получили. Но евхаристия — это таинство (sacramentum) жертвы (sacrificium),благодарное воспоминание о жертвенной смерти Христа на кресте и участие верующих в ней, новое принятие ими плодов этой жертвы. Иначе говоря, это жертвенный пир. «Но всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет».
Более того, евхаристия, как видно из самого ее названия, — это живая и разумная жертва благодарения со стороны церкви, принося которую церковь снова обращается к Богу с молитвами и ходатайствами, пребывая во Христе и действуя на основании Его жертвы. Ибо только во Христе наши приношения угодны Богу, и только постоянно вспоминая о Его заслугах и представляя их, мы можем ожидать, что наши молитвы и ходатайства будут услышаны.
Если воспринимать это в глубоко символическом и этическом плане, то Христос приносится в жертву Богу Отцу в каждой молитве верующего, и прежде всего в вечере Господней, в том смысле, что Его жертва — единственное основание нашего примирения и принятия. Такова глубинная истина, лежащая в основе католической мессы и придающая ей такое влияние на умы верующих [1037] .
1037
Фримен формулирует результаты своих исследований библейского жертвоприношения и учения Католической церкви о служении евхаристии следующим образом, р. 280: «Для нас достаточно того, что святая евхаристия является всем, что предвещали нам древние прообразы, что в ней мы приносим "в воспоминание", но истинно и с силой, через освящение из рук нашего Великого Первосвященника, чудесную Жертву, единожды и навсегда предложенную Им при учреждении евхаристии, принесенную на Кресте и с тех пор представляемую Им, воскресшим и вознесшимся, в оправдание наше на Небесах; что наши материальные Дары причастия отождествляются с этой благоговейной реальностью и как таковые направляются с фимиамом Его ходатайства Его святыми Руками в Истинное Святое–Святых; что мы сами переносимся туда же и пребываем в великой тайне на небесах во Христе Иисусе; что так мы оказываемся приняты всеми возможными способами принятия — как сыновья, цари и священники пред Богом; что вся наша жизнь, со всеми ее сложными действиями, освящается и очищается через этот доступ к Богу и постоянно пребывает в небесной сфере принятия и чести. — Опять же, для нас достаточно, что в этом таинстве нам предоставлена честь вручить Богу Его собственный дар — пребывающего в нас Его Самого и нас самих, пребывающих в Нем; — посредством чего мы получаем вечно обновляющуюся посвященность бытия, подкрепляемого всей Его силой и навечно соединенного с Ним. Глубоко почитая особое Присутствие Христа в нас и вокруг нас при совершении столь благоговейного таинства, мы, тем не менее, не забываем и словесную сторону нашего совершающегося в глубокой тайне евхаристического поклонения — "Sursum corda"("Ввысь обратим сердца"') и "Наша жизнь сокрыта со Христом в Боге"».
Но со временем эта идея оказалась искажена привнесением чуждых элементов и превратилась в греко–римское учение о жертвоприношении мессы.Согласно этому учению, евхаристия есть бескровное повторение искупительной жертвы Христа через священникаради спасения живых и мертвых,так что тело Христово на самом деле, буквально, приносится в жертву каждый день и час одновременно на бесчисленном множестве алтарей. Термин месса,произошедший от слов, которые произносились при роспускесобрания ( missio, dismissio)в заключение общего богослужения, в конце IV века стал означать поклонение верующих [1038] , которое состояло в принесении евхаристической жертвы и в причастии. На Востоке соответствующими терминами были , , .
1038
Missa fidelium,в отличие от missa catechumenorum.См. §90 выше.
В жертвоприношении мессы сосредоточивается вся таинственная полнота и слава католического поклонения. Здесь идея священства достигает своей кульминации; здесь вера и благоговение доходят до своего высшего выражения в поклонении. Для верующего католика нет ничего более великого или торжественного, чем акт поклонения, в ходе которого Сын Божий действительно приносится на алтаре зримой рукой священника в жертву Богу за грехи мира. Но хотя католическое богослужение поднимается намного выше пустых жертвоприношений язычников и прообразных жертвоприношений иудеев, древняя система прежних жертвоприношений, тесно переплетенная со всей жизнью иудейского и греко–римского мира, оказала влияние и на церковное служение евхаристии, особенно после номинального обращения всего римского язычества, и почти до неузнаваемости исказила изначальную простоту и чистоту этого служения. Sacramentumпочти полностью исчезло, вытесненное sacrificium,а жертвоприношение стало грубым и материальным, затмевая собой Жертву на кресте. Бесконечное и обязательное повторение жертвы Христа лишает саму эту жертву значения.
Библейские доводы в пользу мессы слабы, их можно свести к неправомерно буквалистскому прочтению или даже искажению значения таких мест, как Мал. 1:10 и далее; 1 Кор. 10:21; Евр. 5:6; 7:1 и далее; Евр. 13:10. Послание к евреям особенно часто использовалось в этих целях, хотя учит оно явно противоположному, а именно, упразднению ветхозаветной системы жертвоприношений с введением христианского богослужения, вечной действенности жертвы нашего единственного Первосвященника, сидящего одесную Отца, и невозможности ее повторения (см. Евр. 10:14; 7:23,24).
Теперь мы перейдем к более конкретной истории. Доникейские отцы церкви единодушно воспринимали евхаристию как благодарение церкви; община приносила в жертву Богу освященные дары, хлеб и вино, а вместе с ними — себя [1039] . Это весьма невинное представление, однако, с легкостью привело к учению о жертвоприношении мессы, как только дары стали отождествляться с плотью и кровью Христа, а присутствие Его тела стало пониматься материалистически. В зародыше римское учение появляется у Киприана около середины III века в связи с его высоко–церковным учением об исключительности священства. У него sacerdotiumи sacrificium— связанные между собой идеи, и иудействующее восприятие первого вело к иудействующему восприятию второго. Священник в евхаристии занимает место Христа [1040] и приносит реальную жертву в церкви [1041] . Но Киприан не говорит открыто, что объект духовного жертвоприношения — Христос; скорее, Богу приносится к жертву мистическое тело Христа, Церковь, Невеста Христова [1042] .
1039
См. т. II, §69.
1040
«Vice Christi vere fungitur».
1041
«Sacrificium verum et plenum offert in ecclesia Patri».
1042
Epist. 63 ad Caecil. y c. 14. Августин придерживался похожего мнения: церковь приносит себя в жертву Богу во Христе и со Христом, ее Главой.
Учение о жертвоприношении мессы было подробнее развито у никейских и посленикейских отцов церкви, хотя и с большим количеством темных мест и риторических крайностей, а также с колебанием между символическим и грубо реалистическим представлением, пока все важные моменты этого учения не были четко определены Григорием Великим в конце VI века. Моменты эти таковы:
1. Служение евхаристии — самое торжественное из церковных таинств, оно наполняет верующих священным трепетом. Отсюда определения , , sacrificium tremendum,которые часто относят к нему, особенно в восточных литургиях и гомилиях. Вот что говорится в литургии святого Иакова: «Мы приносим Тебе, о Господь, эту чудесную и бескровную жертву». Самое удивительное, что люди, похоже, равнодушно относились к такому торжественному деянию, ибо Златоуст жаловался: «Тщетны ежедневные жертвоприношения, тщетно стоим мы у алтаря; никто не принимает в них участия» [1043] .
1043
Нот.iii, in Ер. ad Ephes.(в новом парижском бенедиктинском издании — tom. xi, p. 26): Eik , eik , , то есть «Frustra est quotidianum sacrificium, frustra adstamus altari: nemo est qui participet».
2. Это не новая жертва, добавляемая к крестной, а ежедневное, бескровное повторение и постоянное применение той единственной жертвы. Августин представляет ее, с одной стороны, как sacramentum тетопае,символическое воспоминание о жертвенной смерти Христа; мы, конечно же, не можем против этого возразить [1044] . С другой стороны, он называет отправление причастия verissimum sacrificiumтела Христова. Церковь, говорит он, приносит (immolat)Богу жертву благодарения, тело Христово, со времен апостолов через неразрывную преемственность епископов до наших дней. Но церковь в то же время приносит, вместе со Христом, в жертву Богу себя, тело Христово. Как все есть одно тело, так это все есть и одна жертва [1045] . По мнению Златоуста, в жертву приносится — повсюду и целиком — тот же Христос. Эта жертва не отличается от той, которую принес Первосвященник, но мы все время приносим ту же самую жертву или, точнее, мы творим воспоминание об этой самой жертве [1046] . Это последнее высказывание могло бы быть использовано в подтверждение символического представления, если бы Златоуст в других местах не использовал сильные выражения: «Когда вы видите Господа убиенного и лежащего там, и священника, приносящего жертву…» — или: «Христос убиенный лежит на алтаре» [1047] .
1044
Contr. Faust. Manich.,1. xx, 18: «Unde jam Christiani, peracti ejusdem sacrificii memoriam celebrant, sacrosancta oblatione et partieipatione corporis et sanguinis Christi».См. также 1. xx, 21. Это соответствует символическому представлению Августина о святых дарах как о signa, imagines, similitudines corporis et sanguinis Christi.Штейтц (Steitz, l. c, p. 379) пытается объявить его чисто символистом, но ему это не удается; см. предыдущий раздел, а также Neander, Dogmengesch.,i, p. 432.
1045
De Civit. Dei,x. 20: «Per hoc [homo Jesus Christus] et sacerdos est ipse offerens, ipse et oblatio. Cujus rei sacramentum quotidianum esse voluit ecclesiae sacrificium, quae cum ipsius capitis corpus sit, se ipsam per ipsum offere discit».Верующие на небесах тоже образуют одну жертву с нами, так как они вместе с нами — одна civitas Dei.
1046
Нот.xvii, in Ер. ad Hebr., tom, xii, pp. 241, 242: , . Ok , . .
1047
De sacerd.,iii, с. 4 (tom, i, 467): " Kup , ka"i kvov, , ,, . . . Homil. . ad Popul. Antioch., с. 5 (tom, ii, p. 187): "Ev k"ia . См. также tom, ii, p. 394, где о жертве евхаристии говорится: `ayi pka .
3. Жертва эта — воплощение прообразных жертвоприношений Моисея, и она связана с ними как реальность — с символическим предсказанием. Ее предвещает также бескровная жертва в виде хлеба и вина, принесенная Мелхиседеком. Жертве Мелхиседека уделяли большое внимание Иларий, Иероним, Августин, Златоуст и другие отцы церкви в силу известной параллели из Евр. 7.
4. Объект жертвоприношения — тело Иисуса Христа, которое истинно присутствует на церковном алтаре, как некогда — на жертвеннике креста, и которое теперь приносится Богу через Его священника. Отсюда в литургиях частые выражения: «Ты, приносящий жертву и приносимый в жертву, о Христос, Бог наш». Августин, как мы уже отмечали, связывает с этим моментом истинную и важную моральную идею о том, что вся искупленная церковь добровольно приносит себя в жертву Богу. В литургических молитвах она присутствует тоже [1048] .
1048
Фримен считает это главным моментом древних литургий. «Во всех литургиях, — говорит он, l. с, р. 190, — церковь явно ставит две разных, но тесно связанных между собой цели жертвоприношения. Первая — это принесение церковью себя Богу во Христе,или, скорее, если сформулировать более четко и возвышенно, сделать так, чтобы ее, церковь, можно было принести Отцу Самим Христом и во Христе.Вторая цель, венец и завершение обряда, неразрывной цепью служения связанная с первой, — это обретение общения с Богом через Христаили, если опять же выразиться точнее, чтобы Христос Сам мог предоставить ей через Себя такое общение» .
5. Принесение жертвы — исключительная прерогатива христианского священника. Позже римские богословы воспринимали слова «сие творите в Мое воспоминание» как эквивалент фразы «сие приносите в жертву», тем самым ограничивая заповедь апостолами и их преемниками–священниками, хотя заповедь явно была обращена ко всем верующим, вспоминающим об искупительной смерти Христа, communio sacramenti,а не immolatio sacrifiai.