История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953-1993. В авторской редакции
Шрифт:
В центре повести – два главных героя: учитель и ученик. В откровенном рассказе учителя и дневниковых записях ученика передаются одни и те же события, но, естественно, с разных позиций, под разным углом зрения. В. Каверин сознательно подчёркивает, что и учитель и ученик откровенны, у них нет повода к извращению фактов. И тот и другой пытаются разобраться в одном и том же событии своей жизни.
Андрей Данилович, заслуженный учитель, много лет преподававший литературу в средней школе, столкнулся с неожиданными для себя трудностями. Он вернулся к преподаванию после длительного перерыва, жизнь за это время ушла вперёд, и он «должен был найти в себе некий душевный рычаг, чтобы на добрых шестьдесят градусов повернуть свой многолетний опыт». Андрей Данилович, приступая к работе «в сложном» классе, исходил из того, что «никакой» «константы» юности, её постоянной величины, не существует… Подростки 30-х годов поразительно не похожи на подростков 60-х годов. «Новаторство»
Разумеется, Андрей Данилович высказывает здесь взгляды самого В. Каверина. В статье «Собеседник» (Новый мир. 1969. № 1) В. Каверин рассказывает о том, как к нему пришли «студенты и аспиранты, работающие (по своему почину) над выработкой совершенно новых современных школьных программ». «Они доказали мне, что нынешняя программа в иных случаях соответствует методике и объему знаний начала XIX века, что вместо изучения научного факта как элемента конструкции он изучается как таковой и одновременно как элемент истории науки. Понятие конструкции подменяется понятием инвентаря. Они привели мне десятки примеров должной методики в преподавании литературы, физики, математики. Неверие в умственные силы школьника лежит в самой структуре школьного урока. Здоровые интуитивные представления сначала ломаются, а потом складываются на новой, приблизительной основе».
Такова теоретическая основа повести «Школьный спектакль», таков, так сказать, творческий замысел и побудительные причины, толкнувшие В. Каверина к написанию этой вещи. Вот эта «заданность», видимо, и явилась причиной творческой неудачи писателя.
«Школьный спектакль» производит странное впечатление: как будто В. Каверин сознательно поставил перед собой задачу показать такую школу, в которой нет ничего светлого, где крайне низок нравственный уровень и учителей, и учеников.
Может быть, всё обошлось бы благополучно, продолжает свой рассказ Андрей Данилович, но вот беда: Володя Северцев увлёкся Варей Самариной. Весь класс последовал их примеру, девочки и мальчики разбились на пары, перестали заниматься, увлеклись сплетнями, пересудами. Успеваемость катастрофически падала. Андрею Даниловичу грозили серьёзные неприятности: ведь на будущий год школа отмечает столетний юбилей, а его класс будет выпускным. Нужно было срочно придумать что-то интересное, чтобы отвлечь школьников от любовной игры. А что, если поставить спектакль, в котором ребята будут играть самих себя? «Как-то само собой получилось, что спектакль стал готовить весь класс. Подобно Тому Сойеру, я занялся торговлей. Он продал мальчишкам право красить забор за бумажного змея, свистульку, пару головастиков и т. д. А я продавал ребятам право участвовать в спектакле за приличные (более или менее) оценки, за самообслуживание и вообще за соответствующее «выпуску века» поведение».
Только Косте Древину и Варе Самариной затея со спектаклем с самого начала показалась безнравственной. Варя отказалась участвовать в спектакле, потому что для неё отношения с Володей носили серьёзный характер. Но тайное, глубокое, личное, что возникало между ними, могло стать явным. Она побоялась преждевременной огласки, которая способна разрушить и опошлить их отношения. (Так оно и случилось.) Затея Андрея Даниловича кончилась тем, что Варя перешла в другую школу, Костя Древин подрался с Володей Северцевым, а Андрей Данилович до сих пор не может понять, почему всё так странно закончилось.
Кто действует в «Школьном спектакле»? Директор Иван Яковлевич Белых – «человек благожелательный, но глупый»; бывшая преподавательница литературы – «бабуся», которая воспитывала в своих учениках неискренность, очковтирательство и другие отрицательные качества; Андрей Данилович, от имени которого ведётся повествование, и, наконец, Костя Древин, дневник которого используется для того, чтобы дать подлинное, «правдивое» описание школьной жизни, раскрыть внутренние причины всех странных и необъяснимых, с точки зрения учителя, поступков, которыми наполнена эта история.
Так и построена повесть: Андрей Данилович даёт внешнюю сторону происходящего в школе, Костя Древин раскрывает внутреннюю, психологическую, так сказать, подоплёку всех событий, всех поступков и действий.
Без сомнения, Костя Древин ко многому относится иронически, он «критически мыслящая личность». Из дневника мы узнаём отношение ученика к своему учителю. Беда Андрея Даниловича в том, что он человек редкостной душевной слепоты и эмоциональной глухоты. «Школьный спектакль» – это суд ученика над учителем, суд со всеми последовательными действиями: ведением следствия, обвинением, судебным разбирательством и вынесением приговора. «Что касается Андрея Даниловича, так он просто старый осел, который не видит дальше своего носа» – в этом суть приговора, который устами Кости Древина выносит автор своему случайному знакомому. Андрей Данилович по своей глупости, душевной чёрствости заставил весь класс принимать участие в спектакле, в котором каждый должен был сыграть самого себя, раскрыв свой характер, свои мысли и чувства. Однако все принимавшие участие в спектакле «просто мололи», только Володя Северцев «действительно играл самого себя». Объясняясь в любви госпоже Бонасье (для постановки выбрали сюжет «Трёх мушкетеров»), Володя говорил «то же самое, что он лично говорил Варе». Взрослые и подростки поняли, что Володя в этой сцене признаётся в любви не госпоже Бонасье, а Варе. Все знали об их встречах, но не предполагали, насколько это серьёзно. И, узнав об этом, никто не сообразил, что Володя совершает тем самым подлое предательство. Удивительная глухота и слепота!
Внутренний мир подростка остаётся наглухо закрытым для школьных учителей, занятых только тем, чтобы в школе внешне всё выглядело благополучно. Ученики не интересуются учителями, а учителя не способны понять своих учеников. И чтобы у читателей не было сомнений относительно типичности этого явления, автор резюмирует: «Я побывал в этой школе, познакомился с директором, встретился с десятым классом, и – как это уже случалось в других школах (курсив мой. – В. П.) – на меня пахнуло дыханием сложного мира, в котором, как в глухом лесу, бродят, перекликаясь, взрослые, слыша только собственные невнятные голоса».
Таким образом, мир взрослых существует изолированно от мира подростков. Они, эти различные поколения людей, не в состоянии понять друг друга, настолько противоположны их интересы, подход к одним и тем же явлениям жизни. Их интересы нигде не соприкасаются.
В. Каверин прав только, пожалуй, в одном: десятиклассники – это действительно «целый мир, такой же сложный и запутанный, как мир взрослых, да ещё находящийся в состоянии неустойчивого равновесия». Видимо, таков был и замысел повести – показать этот мир во всей сложности и запутанности. Но этого не получилось. На редкость односторонне, однобоко представлены в повести как ученики, так и учителя.
Особенно карикатурным выглядит во всей рассказанной здесь истории Андрей Данилович Соловьёв. В роли же главного судьи, следователя и обвинителя выступает Костя Древин.
Каков же его моральный и нравственный уровень? Может ли он выступать в навязанной ему автором роли? Нет ли здесь противоречия между этой ролью и сущностью его личности? Думается, Костя Древин – не тот человек, за которого автор выдаёт его. Герой предстаёт перед читателем завистливым, мелким, расчётливым. Он не хочет врать перед самим собой, враньё без определённой цели он отвергает. Другое дело – вранье с целью. Все врут: «Говорят, есть какой-то «детектор лжи». Если пристроить его в наш класс, машинка работала бы бесперебойно. Даже Андрей Данилович, который очень любит говорить об искренности, тоже задал бы ей работёнку». Костя Древин во всём видит враньё, ложь, неискренность: «…у нас комсомольская работа завалилась давно, потому что она нужна главным образом директору и ещё кое-кому для карьеры… Мне, между прочим, неприятно, когда Пелевин (лучший ученик класса. – В. П.) с восторгом говорит об Олеге Кошевом, или Рогальская, у которой выщипаны бровки, лепечет, что её любимая героиня – Любовь Шевцова… Считается, например, что мы не знаем жизнь, а мы знаем её и научились ей, между прочим, в школе. Мы знаем, что не надо говорить и что надо и чем можно воспользоваться, а чем нельзя. Если бы старый большевик заглянул, например, нашему Пелевину в душу, он в два счёта загнул бы копыта. Если в жизни придётся хитрить и ловчить – мы что, этого не умеем? Нам даже приходится изворачиваться, чтобы они, то есть взрослые, думали, что мы ничего не понимаем и не замечаем». Костя Древин ни во что и никому не верит, всё подвергает ироническому осмеянию: нравственные и моральные законы нашего общества, школу, семью, товарищей. Он ни с кем не дружит, он всё отрицает.
В повести отношение к школьной программе излагает всё тот же Костя Древин: литературой вообще не нужно заниматься, «девяносто процентов литературы – чтение, а для чтения программа вообще не нужна и практически не существует. В школе мы читаем «Что делать?», а дома – «Звёзды смотрят вниз», где как раз написано, что делать, например, с бабами и вообще как надо в жизни добиваться успеха… Из школьных предметов надо оставить только те, которыми невозможно заниматься дома, а из литературы – книги, которые могут пригодиться в жизни с исторической точки зрения».