История Византийских императоров. От Льва III Исавра до Михаила III. Том III
Шрифт:
ден совершить обряд скрепления его по варварскому обычаю: лил
воду из блюда на землю, поворачивал собственноручно седла, и тому
подобное. При этом, по свидетельствам современников, он нигде в
тексте договора не упомянул ни Пресвятую Богородицу, ни Христа
Спасителя. Трудно сказать определенно, чем это было вызвано.
Вполне возможно, что, опасаясь коварства болгар, царь предна-
меренно совершал магические обряды, имевшие для
значение, то есть играл по правилам врага. Как ни странно, но этот
договор доживет свой срок до конца — возможно, тому виной по-
явление в 30-х гг. IX в. на границах Болгарии венгров (угров), очень
опасных соседей, с которыми мы встретимся еще не раз1.
1 Шиканов В.П. Византия: орел и лев. Болгаро-византийские войны VI —
XIV вв. С. 64, 65.
233
И С Т О Р И Я В И З А Н Т И Й С К И Х И М П Е Р А Т О Р О В
Глава 2. Второй этап иконоборчества.
Смерть Льва V Армянина
Прекращение военных действий на Западе еще не означало
полного восстановления спокойствия в самом Римском государ-
стве — как и ранее, до сих пор сохранялось старое противостоя-
ние иконоборцев и иконопочитателей. И императору пришлось
спешно решать эту задачу. Начав свое царствие, Лев Армянин не
испытывал больших симпатий ни к одной из сторон по спору в
отношении святых икон. Обычный офицер, всю жизнь проведший
на войне и слабо разбирающийся в догматических тонкостях, он
едва ли имел глубокие убеждения на сей счет. Другое дело, что со-
знание человека того времени не могло не быть религиозным, и если
Церковь окончательно не определилась относительно рецепции
Седьмого Собора, и общество по-прежнему повсеместно делилось
на иконоборцев и иконопочитателей, то царь не мог оставаться в
стороне и должен был принять под свое покровительство тех или
других. Наиболее вероятно, что если бы император имел возмож-
ность заставить обе партии относиться друг к другу терпимо, он, по примеру Никифора Геника, занял бы нейтральную позицию.
Однако страсти к тому времени были настолько накалены послед-
ними акциями Михаила Рангаве, что мирный исход становился
невозможным1.
Ощутив на себе давление войска, где преобладали иконоборцы, император при встрече предложил патриарху: «Люди возмущаются
против икон, говоря, что мы неправильно почитаем их, и за это
враги одолевают нас; сделай милость, уступи что-нибудь». Как
отмечают, в отличие от императора Льва III, Лев V первоначально
предполагал ограничиться полумерами, однако этому желанию, как указывалось, не суждено было сбыться2.
Не трудно догадаться, что многие обстоятельства объективно вели
Льва Армянина в лагерь иконоборцев. Гонения императора Михаила
Рангаве на представителей этой церковной партии, происшедшие
на фоне его тяжелых поражений, вызвали, во-первых, обратную
реакцию со стороны иконоборцев, скрепили их и озлобили. Во-
вторых, суеверные, как все люди, византийцы немедленно соотнесли
1 Герцберг Г.Ф. История Византии. С. 115.
2 Терновский Ф.А., Терновский С.А. Греко-восточная церковь в период Все-
ленских Соборов. Чтения по церковной истории Византии от императора
Константина Великого до императрицы Феодоры (312 — 842). С. 481.
234
В Н Е Д И Н А С Т И Ч Е С К И Й И М П Е Р А Т О Р
свои последние неудачи с попыткой восстановить почитание святых
икон. Силлогизм был прост донельзя: если Римское государство
терпит поражение, то, следовательно, римляне уклонились от
истинной веры и вызвали Божий гнев.
Существовали и более глобальные причины реставрации
иконоборчества, которых мы коснемся в специальном приложении.
Поэтому переход императора Льва в иконоборческий лагерь
являлся делом времени, не более. Кроме того, Лев не мог забыть, что именно патриарх — почитатель святых икон и его соратники, в первую очередь, св. Феодор Студит, систематически заявляли о
невозможности вмешательства царя в церковные и догматические
дела. И когда иконоборцы высказывали мысли, более привычные
для слуха императора, о необходимости восстановить благочестие
в Церкви, он вполне естественно включил их в список своих
союзников. Тем более что этой обязанности никто и никогда и не
снимал с императора как главы земной Церкви.
В довершении всех бед для почитателей икон произошло еще
одно событие, окончательно определившее религиозные симпатии
императора. Став царем, Лев Армянин решил отблагодарить того
монаха, который когда-то, еще при царе Никифоре I, предсказал
ему, молодому оруженосцу Варданиона, императорский пурпур.
Он направил посыльного в обитель, где проживал монах, но тот