Иван Берладник. Изгой
Шрифт:
Вперёд вырвался княжий отрок - упредить Глеба Юрьича и его супругу о нежданной гостье. Когда возки подкатили к княжьему терему, ворота были распахнуты, и Глеб Юрьич, худощавый, жилистый, мало похожий на тучного отца, проворно сбежал по резным ступеням.
Анастасия, которую Елена не видела со дня свадьбы, раздобрела, стала статной и какой-то сонной. Куда девалась та испуганная предстоящим замужеством девчонка? Глеб подвёл Елену к женщине, в которой лишь черты лица были прежними. Анастасия подплыла, важно взяла приёмную мать за руки, улыбнулась, но улыбка получилась холодной, словно намалёванной.
– Матушка, - промолвила она, - какими судьбами? Вот уж не ждали, не гадали? Как же тебя батюшка-то отпустил?
– А я не сказалась, куда поехала, - ответила Елена.
– Это не добро, когда жена от мужа бегает, - заметил Глеб Юрьич, подходя к женщинам.
– Так меня и не добро из Киева выгнало, - призналась Елена.
В честь приезда княгини затопили баню, а пока две девки парили молодую женщину, в палатах устроили в честь гостьи пир. Когда Елена, посвежевшая, смывшая в бане тревогу последних дней, появилась в светлице, Анастасия вывела ей показать внука - маленького Владимира. Он родился недавно, при жизни Юрия Долгорукого, но тот так и не успел повидать мальчонку. Сейчас Анастасия ждала второго ребёнка, который должен был родиться в скором времени.
– Вот радость-то!
– всплеснула руками Елена, стараясь, чтобы падчерица не заметила её зависти к чужим младенцам.
– Я поживу покамест у тебя - с родинами помогу, да и Владимира маленького понянчу.
– Ты к нам надолго, матушка?
– поинтересовалась Анастасия.
– Не ведаю, - призналась Елена.
Княгиня приехала в Переяславль как раз накануне Рождества, поэтому праздничный ужин в её честь слился в одно с Сочельником. Пировали вдвойне весело, но в разгар пира Елена вдруг вспомнила о муже и Иване. Где они сейчас? То ли в Вышгороде, то ли умчались подальше… И кто сейчас в Киеве?
– Как же дела в Киеве?
– словно прочёл её мысли Глеб Юрьич.
– Слух доходил - на войну с Галичем Изяслав Давидич собрался?
– Да, - Елена опустила глаза. Сказать или нет?
– Побили его. Ушёл Изяслав Давидич из Киева… Мне гонца прислал, чтоб тоже бежала, не мешкая…
За столом повисло тягостное молчание. Анастасия бросила вопросительный взгляд на мужа.
– И кто ж его одолел?
– спросил Глеб.
– Откуда я-то ведаю?
– всплеснула руками Елена и расплакалась.
– Ладно, - Глеб положил кулаки на стол.
– Заутра пошлю в Киев гонца - есть у меня тамо свои люди. Коль какая новость - всё мне доложат.
Гонец воротился через три дня - два дня пути и день потолкаться среди киян, послушать байки и самому попытаться кое-куда пробраться. Всё, что вызнал, доложил князю, и Глеб в тот же день навестил Елену в её светлице.
– Вишь, какое дело, матушка, - молвил он с порога, - в Киеве сейчас сидит Мстислав Изяславич с братом Ярославом. Послали они гонца к стрыю своему Ростиславу Мстиславичу в Смоленск - зовут его идти на великое княжение. Ростислав Мстиславич должен принять его - он старший среди потомков Мономаховых, кто живой остался. И, коли так будет, должен я буду целовать ему крест, потому как Мономашич он. Ты же из дома Святославичей. И, хоть жена моя будет против, но прошу я тебя - не мешкай, уезжай.
Елена с белым, как мел, лицом выслушала слова Глеба.
– Куда же мне ехать?
– только и спросила она.
– Чаю, у мужа твоего есть какой удел? Вот туда и собирайся.
– Гонишь?
– Прости, княгиня. Видит Бог, желаю я, чтобы ты и далее была моей гостьей. Но кто знает, какие счёты у Мстислава с твоим мужем. Коль дознаются, что ты тут, вдруг захотят, чтоб я тебя выдал? Я же не только о себе забочусь, но и о дочери твоей, о внуках! Подумай о них и уезжай.
– Куда же?
– беспомощно повторила Елена, уже понимая, что это не спор, а вопрос - куда в самом деле ей лучше отправиться?
– Почём я знаю, - развёл руками Глеб.
– Сей же час не гоню, подумай - может, что на ум придёт.
По всему было видно, как ему не хочется распрей, как он мучается от своего решения и как отчаянно хочет казаться твёрдым.
Два дня спустя Елена снова пустилась в путь.
Разумная мысль посетила княгиню - а что, если в самом деле, сразу надо было поехать в Вышгород? Ведь сказали же ей, что туда хотел скакать Изяслав Давидич. Почто же она метнулась в далёкий Переяславль? И не ратной помочи просила - сама спешила укрыться. Вот и укрылась.
Городец стоял недалеко от Киева - в том месте, где река Сновь впадает в Днепр. От сновского устья в ясную погоду уже видны были блестящие на солнце купола храмов, а ветер с юга, случалось, доносил в тишине и эхо колокольного перезвона. До Вышгорода отсю: да было версты три-четыре, не больше, и Елена послала отрока Ерошку узнать, там ли ещё князь Изяслав. А если нет, то куда поехал?
Ерошка ускакал, а Елена вышла на сновскую кручу. День был морозный, лёгкий ветерок ерошил волоски на её шубе, трепал выбившуюся из-под убора прядку волос. Возок стоял чуть в стороне, рядом замерли отроки. Княгиня ждала, торопясь в каждом всаднике узнать посланца.
Вот он показался - гнал во весь опор по льду реки. Приставив рукавичку к глазам, Елена зорко следила - Ерошка, нет ли?
Он был уже у самого берега и, нахлёстывая коня, в лоб брал кручу, когда на том берегу показались другие точки. Ещё десятка два всадников торопились пересечь устье Снови.
– Матушка княгинюшка!
– заорал Ерошка, едва показавшись над кручей.
– Беда!
– Что? Князь?
– покачнулась Елена.
– Нету Изяслав Давидича в Вышгороде. Наместник тамо княжеский, а сам князь перед Рождеством ещё отъехал в вятичские леса. Наместник, как меня узрел, сразу повелел своим отрокам меня хватать. Бона, скачут!
Погоня! Елена бросила быстрый взгляд на реку. Они были ещё далеко, но если стоять и ждать…
– Скорее! Едем!
– она бегом бросилась к возку.
– Куда?
– Возница, сидевший на коне верхом, обернулся, одновременно ударяя пятками.
– Вперёд, - Елена откинулась в глубь возка.
– Прочь отсюда. Куда угодно! Прочь!
На её счастье, погоня свернула к самому Городцу, не обратив внимания на одинокий возок над кручей.
Потеряла время, добираясь до тиуна и выясняя, что княгиня уже с час как его покинула, а куда отъехала - не сказалась.