Иван Берладник. Изгой

Романова Галина Львовна

Звёзды расплывались перед глазами, мигали равнодушно и таинственно. Потом одна вспыхнула ярко и, сорвавшись с места, канула куда-то за облака. Кто-то умер.

Вознёс греческий выход Ивана - не только свои берладники, но и горожане, и даже кое-кто из воевод стали кликать его князем. Всем миром выстроили ему новый терем у самой вечевой площади, но на том дело я кончилось. Ни даней не везли в княжеский терем, ни с поклонами не шли. Воеводы, как и прежде, заседали в большой избе, и Иван ездил к ним на совет. Там шестопёр старшого держал по-прежнему Держикрай Владиславич, всегда разговаривавший с Иваном с высоты прожитых лет.

Как-то в первые дни после новоселья спросил Иван у Держикрая

про кормление княжеское. Чтоб поговорить с воеводой, пришлось князю самому ехать в терем. Держикрай хоть и принял его с честью, в передней горнице, держался на беседе уверенно, как хозяин с гостем. Выслушав Ивана, поиграл перстами, сложенными на животе.

–  Мы не князевы холопы, а вольные люди, - молвил он наконец.
– Берлад тебя принял - вот и благодари. А в ноги тебе кланяться, хоть ты и княжьего рода, никто не станет. Мы все живём тем, что сами добудем. И ты, коли хошь сытно есть - так садись на коня и поезжай на охоту. Я вот третьего дня вместе с воеводой Косторубом и воеводой Петрилой иду к Олешью - пощипем перья ромейским купчишкам. Спустимся в насадах вниз по Серету, там по Дунаю и выйдем в открытое море. Десяток лодей добыли мы этим летом. Три благодаря тебе захвачены. Так что на любой найдётся тебе и твоим людям место. Жаждешь добычи - поезжай с нами. А не любо - отправляйся сызнова к грекам пешим путём. А то галичан пощипи - воевода Нечай до самого Василёва ходил. Боярскую вотчину зорил с молодцами. Жита вывез - не токмо самому хватит, но и вдовам и сиротам Роздал.

Иван молча кивал, слушая и дивясь. Василёв - русский город, а Держикрай так спокойно говорит о том, что угодья вокруг него пограблены! И не утешишь совести, что в ватагу Нечая подобрались те, кто сам был из тех краёв, кто шёл к Василёву, чтобы посчитаться с обидчиками.

Простившись наконец с Держикраем, торкнулся было Иван к одному-другому воеводе, и везде слышал один ответ: охота сытно есть, сам себе добудь пропитание. Иные воеводы, не чинясь, говорили так:

–  Тебя Берлад принимал, чтоб ты его от ворога защищал. За то тебе кров. А кормить тебя мы не нанимались.

В терему таяли захваченные в греческих крепостях запасы жита. Перерезали почти весь скот - ещё седьмица-другая и опустеют хлева окончательно.

В раздумьях воротился Иван на свой двор. У ворот случился Тимоха-попович. Бросив ему поводья, князь распорядился:

–  Зови сей же час мою дружину. Говорить буду.

Терзали его сомнения. Долго молчал он, остановившись на крыльце, словно не замечая собравшихся, после того, как пришли они и заполнили собою двор.

–  Други, - наконец сказал Иван, - ходили вы подо мной на половцев и греков, грабили купцов и воевали валахов. Ныне всему этому поворот. Невмоготу мне стало такое житьё. Я князь, а удела своего не имею - живу тем, что сам урву, аки дикий зверь. Мою вотчину занял Владимирко Володаревич Галицкий. Я её кинул, а ныне порешил идти ворочать отцом завещанное наследство. Вам за службу ратную спасибо. Кто похочет, тех с собой зову. А кому любо в Берладе - что ж, никого не держу, ни на кого зла не таю. А коли сам кого обидел - не обессудьте!

И, не дожидаясь первых слов онемевших от удивления ватажников, стянул с головы шапку и поклонился.

Глава 3

1

Несколько дней гудел удивлённый Берлад, по Добруджу ходили слухи один чуднее другого. Только-только принятой князь покидал город!

На княжье подворье зачастили

прочие воеводы - всем хотелось знать, почто их бросает князь. Иван выслушивал речи, но всем отвечал одно - идёт он искать себе волости, чтоб князем быть не по слову, а на деле. И не желает более сам себе пропитание доставать, а хочет жить, как раньше. Наконец от него отступились - привык Берлад быть вольным и никого выбора не лишать. Покачали головами, посудачили и решили - значит, так тому и быть. Так на роду написано и с судьбой спорить нечего.

Из ватажников только треть решила остаться в Берладе - эти сразу поспешили присоединиться к ватагам, уходившим вниз по реке наперерез купцам. Свои купцы плыли торговать, а остальные жаждали пограбить греков и ромеев. Надеялись встретить немцев, мечтали наскочить на ляхов. Ещё одна ватага сбивалась повторить осенний выход Ивана Ростиславича по византийскому приграничью.

Из троих ближников только Рядило остался в Берладе - он-то и повёл ватагу к грекам. Бессону, как бывшему купцу, хотелось посмотреть мир.

Еле дождавшись, пока слегка подморозит и встанут дороги, Иван собрал оставшихся при нём берладников и повернул к северу. Перейдя Прут и Днестр, миновав Колодяжен, вступил он в Киевскую Русь.

По берегам Роси - первой речки, встретившейся на пути, много было небольших городков. Сидели здесь торки вперемешку с русскими людьми, стерегли Киев от половцев. Когда проезжали берладники по улицам, удивлённо спрашивали:

–  Вы откудова будете, молодцы?

–  С Серета да Прута. С города Добруджи, - отвечали те свысока.

–  Это где ж такое?
– чесали в затылке люди.

–  В Берлади.

–  А… Так вы берладники! Ну и каково там, в Берлади? Говорят, вольное житьё?

–  Не жалимся.

–  А чего к нам подались?

–  А мы за князем, - всадники кивали на едущего впереди Ивана.

–  Так у вас и князья там есть? И бояре с тиунами?

–  Не, бояр и тиунов мы в три шеи гоним. А князь всего один. Вот энтот…

–  Эх-ма, - люди качали головами и разводили руками. Видать, жизнь, и правда, везде одинаковая. И в Киеве, и в Чернигове, и в Переяславле, и даже в далёком Суздале слышали о Берлади. Сказывали, будто житьё там трудное, но вольное и каждый сам себе господин. А поди ж ты - и там князья завелись. Ну некуда русскому человеку податься! Обязательно найдётся нахлебник на шею!

Иван был внимателен, въезжая в пределы Киевской Руси. Видал он Звенигород и Галич, в детстве живал в Перемышле, гостил в Теребовле и Голых Горах. Казалось, все города на Руси похожи один на другой, а вон въехал в Котельницу, потом - в Ярополч, после - в Здвижен, за ним - в Желань… Ни один град непохож на другой. Котельница - град большой, торг шумит. Ярополч - град, как тесто, холм облепил и жизнь в нём такая же тихая. Здвижен маленький - смотреть не на что. И Желань более на крепость похожа, словно тут каждый час врага ждут. Зато от Желани до Киева рукой подать.

В дороге много наслышался Иван про Киев - на ночлегах разговаривал с людьми, спрашивал о том, кто сейчас княжит на Горе, да тихо ли вокруг, не шалили ли половцы летом. Баяли кто о боярах, кто о ремесленных слободах, кто о шумном торге на Подоле, кто о чинимых местными тиунами неправдах, а кто называл родичей и знакомцев, павших в боях с половцами. Но того, что открылось взору, не слыхал Иван ни от кого.

Киев увиделся берладникам ясным зимним днём. До Карачуна и Рождества оставались считанные дни, морозило. Накануне выпал снег, усыпав всё вокруг белой пеленой и принарядив небольшие вросшие с землю изобки, баньки, клети и плетни. Сегодня с чистого неба лился прозрачный свет, яркими огоньками вспыхивали и гасли на сугробах разноцветные искорки.