Из фронтовой лирики. Стихи русских советских поэтов

Коллектив авторов

Декабрь 1943

Виссарион Саянов

«Что мы пережили, расскажет историк…»

Что мы пережили, расскажет историк, Был сон наш тревожен, и хлеб наш был горек. Да чт'o там! Сравнения ввек не найти, Чтоб путь описать, где пришлось нам пройти! Сидели в траншеях, у скатов горбатых Бойцы в маскировочных белых халатах. Гудели просторы военных дорог, Дружили со мною сапер и стрелок. Ведь я — их товарищ, я — их современник И зимнею ночью, и в вечер весенний Хожу по дорогам, спаленным войной, С наганом и книжкой моей записной, С полоской газеты, и с пропуском верным, И с песенным словом в пути беспримерном. Я голос услышал, я вышел до света, А ночь батарейным огнем разогрета, Синявино,

Путролово, Берез'aнье, Ведь это не просто селений названья, Не просто отметки на старой трехверстке — То опыт походов, суровый и жесткий, То школа народа, — и счастье мое, Что вместе с бойцами прошел я ее.

1943

Волховский фронт

Михаил Светлов

Итальянец

Черный крест на груди итальянца, — Ни резьбы, ни узора, ни глянца, Небогатым семейством хранимый И единственным сыном носимый… Молодой уроженец Неаполя! Что оставил в России ты н'a поле? Почему ты не мог быть счастливым Над родным знаменитым заливом? Я, убивший тебя под Моздоком, Так мечтал о вулкане далеком! Как я грезил на волжском приволье Хоть разок прокатиться в гондоле! Но ведь я не пришел с пистолетом Отнимать итальянское лето, Но ведь пули мои не свистели Над священной землей Рафаэля! Здесь я выстрелил! Здесь, где родился, Где собой и друзьями гордился, Где былины о наших народах Никогда не звучат в переводах. Разве среднего Дона излучина Иностранным ученым изучена? Нашу землю — Россию, Расею — Разве ты распахал и засеял? Нет! Тебя привезли в эшелоне Для захвата далеких колоний, Чтобы крест из ларца из фамильного Вырастал до размеров могильного… Я не дам свою родину вывезти За простор чужеземных морей! Я стреляю — и нет справедливости Справедливее пули моей! Никогда ты здесь н'e жил и н'e был!.. Но разбросано в снежных полях Итальянское синее небо, Застекленное в мертвых глазах…

1943

Юрий Севрук

Журавли

Юрий Севрук (род в 1912 г.) — литературный критик, перед войной — сотрудник журнала «Знамя». В 1941 г. добровольцем ушел на фронт. Погиб 16 сентября 1944 г. под Выру (Эстония), выполняя задание редакции фронтовой газеты; материалы о нем хранятся в школьном музее г. Выру.

Высоко над ямами и рвами Раненой, истерзанной земли, Вешний воздух бороздя крылами, Через фронт летели журавли. Словно стая наших самолетов Проплыла равниной голубой, Немцы из зенитных пулеметов Прострочили небо над собой. Не несет весна удачи фрицам, Дни идут, а наш напор жесток. Вот и позавидовали птицам, Их прямой дороге на восток. Прямо к солнцу поднимаясь круто, Вражьему огню наперерез, Пронеслись, не изменив маршрута, Вольные кочевники небес. Улыбаясь, мы на птиц взглянули. Не для них наш припасен свинец: Немцу предназначенную пулю В журавля не выпустит боец. Пусть себе кочуют на свободе И приветным криком говорят: «С доброй вестью к вам весна приходит, С доброй вестью журавли летят!» От врага опять ушла добыча. Скрылись в затуманенной дали, Громко, торжествующе курлыча, Трубачи победы — журавли.

19 апреля 1943

Сергей Смирнов

Лето сорок третьего

И у нас на фронте тоже лето, Дым, стрельба да марево вдали. Вся земля в защитный цвет одета. На цветах качаются шмели. А в лесу, где притаились пушки, Где росинки бисером висят, Обитают зычные кукушки И кукуют раз по пятьдесят…

1943

Сергей Спасский

Из цикла «Зимние ямбы»

Забудет город про свои лишенья, Оправятся разбитые дома. Вот этот мост был некогда мишенью, Над площадью господствовала тьма. И яростные прыгали зенитки, Размахивая вспышками огней, Здесь жизнь людей казалась тоньше нитки, Порвется, только прикоснешься к ней. Здесь сад был в ледяной броне. По краю Его я брел, неся домой еду. А тут я вдруг подумал: «Умираю». А умереть нельзя. И я дойду. Но майской

ночью в бестревожном свете Над медленно скользящею водой Другие люди, может, наши дети, Пройдут своей походкой молодой. Они не вспомнят нас, и будут правы, Поглощены волнением своим. Что ж, на земле мы жили не для славы. Мы гибли, чтоб легко дышалось им.

1943

Георгий Суворов

«Пришел и рухнул, словно камень…»

Георгий Суворов (род. в 1919 г.) участвовал в боях по прорыву блокады Ленинграда, погиб в дни наступления при переправе через реку Нарву 13 февраля 1944 г.; полевая сумка лейтенанта Суворова хранится в музее боевой славы в г. Нарве.

Пришел и рухнул, словно камень, Без сновидений и без слов, Пока багряными лучами Не вспыхнули зубцы лесов, Покамест новая тревога Не прогремела надо мной, Дорога, дымная дорога — Из боя в бой, из боя в бой…

1943

Алексей Сурков

Жизнь и мечта

Умолкнет гром, пройдут года, Мы постареем вдвое, втрое, И будет сложена тогда Легенда-сказка о герое. Как шел он, не жалея сил, Против жестокого теченья И в смертный час произносил Высокопарные реченья, Как предавался он мечте В ночи, перед кровавой сшибкой… Мы будем слушать сказки те С веселой старческой улыбкой. Ведь мы к героям тех годин В землянки запросто входили, И ели с ними хлеб один, И из одной баклажки пили. Без нимба светлого на лбу, Глотая пыль, топча порошу, Они несли свою судьбу, Как кирпичей тяжелых ношу. Таскали сумки на горбах, Со смертью в прятки не играли И с грубым словом на губах, Когда случалось, умирали. Их явь и их ночные сны Цвели цитатами едва ли. А вот судьбу своей страны Они в обиду не давали. Пусть их прикрасят — не беда. Воображенье любит мощи. А человечья жизнь всегда Была грязней, святей и проще.

1943

Харьков

Иосиф Уткин

Иосиф Уткин Иосиф Уткин (род. в 1903 г.) в годы Великой Отечественной войны был военным корреспондентом. Погиб во тремя авиационной катастрофы в 1941 г., возвращаясь в Москву с фронта.

Ты пишешь письмо мне

На улице полночь. Свеча догорает. Высокие звезды видны. Ты пишешь письмо мне, моя дорогая, В пылающий адрес войны. Как долго ты пишешь его, дорогая, Окончишь и примешься вновь. Зато я уверен: к переднему краю Прорвется такая любовь. …Давно мы из дома. Огни наших комнат За дымом войны не видны. Но тот, кого любят, Но тот, кого помнят, Как дома — и в дыме войны! Теплее на фронте от ласковых писем. Читая, за каждой строкой Любимую видишь И родину слышишь, Как голос за тонкой стеной… Мы скоро вернемся. Я знаю. Я верю. И время такое придет: Останутся грусть и разлука за дверью, А в дом только радость войдет. И как-нибудь вечером, вместе с тобою, К плечу прижимаясь плечом, Мы сядем и письма, как летопись боя, Как хронику чувств, перечтем…

1943

Пейзаж

Полей предвечерняя небыль, Похода размеренный шаг; Пыля, пробирается в небо Войны бесконечный большак. Белеет старинная церковь Над тихой и мирной рекой. На куполе медленно меркнет Степного заката покой. Но с мирной природою в споре, Как грозного времени тень, Чернеет народное горе Спаленных войной деревень. Чернеет и справа и слева… И слышно, как там, впереди, Огонь орудийного гнева Горит у России в груди!

1943

Николай Ушаков

На переднем крае обороны

Ни куста, ни стога, ни вороны — черный камень, серая зола… На переднем крае обороны танк советский бомба обожгла. Он железной печкою пылает, он продут огнем, и потому лейтенант советский посылает радио майору своему. По переднему несется краю, слышат фронт и вся родная Русь: — Я горю, горю, но не сгораю! Я горю, горю, но не сдаюсь!