Изабелла
Шрифт:
Он вернулся как раз к ужину. Я дурно себя чувствовала и даже спуститься не могла: кружилась голова, а от запахов мутило. Лиззи обещала, что встретит Александра сама и передаст ему мою просьбу зайти.
Его не было так долго, что я, намаявшись, уснула в кресле у камина в нашей общей гостиной.
– Так-то ты меня ждешь, дорогая жена! Даже на ужин не спустилась!
– язвительным голосом разбудил меня муж.
Я резко вынырнула из омута сна и, протерев глаза, села ровнее. Спина затекла, поясницу тянуло. Откровенно несправедливый выпад Александра меня разозлил,
– Прости, дорогой, мне было плохо, и я решила дождаться тебя здесь. Как твоя поездка?
– Удачно, - буркнул он, развалившись в соседнем кресле.
– У меня для тебя есть новость, - я встала и подошла к нему, с улыбкой сцепив руки перед собой.
– Какая же?
– Я беременна.
– Реакции не последовало, и я попробовала сказать по-другому.
– Алекс, ты скоро станешь папой.
Он резко вскочил и, оказавшись около меня, с силой схватил меня за плечи:
– Что ты сказала?
– Я беременна, ты скоро станешь папой, - послушно повторила я.
– Отпусти, ты делаешь мне больно.
– Это я делаю тебе больно? Я?
– взревел он и отступил, брезгливо сбросив руки.
Я судорожно обняла себя за плечи и осторожно спросила:
– Ты разве не рад? Ты же говорил, что хочешь детей.
Он посмотрел на меня совершенно безумным взглядом и вышел вон, напоследок хлопнув дверью. Сначала я растерялась, а потом разозлилась. Неужели, он думает, что я за ним побегу? Вот еще! Я сменила платье на ночую сорочку и легла, моментально заснув.
Проснулась я от того, что что-то горячее капнуло мне на плечо. Открыв глаза, увидела стоящего над постелью мужа, держащего в руках свечку. Он как-то странно пошатывался, что, вероятно, и стало причиной моего ожога и пробуждения. Он поставил свечу на тумбочку и скрылся во мраке комнаты.
– Алекс, ты почему еще не спишь?
– сонно спросила я.
– Скажи, а кто отец этого ребенка?
Остатки сна мигом слетели с меня. Откинув одеяло, я встала и подошла к нему почти вплотную.
– Разумеется, ты. Твои сомнения оскорбительны.
– Оскорбительны?
– переспросил он, и я отчетливо почувствовала, что он пьян.
– Давай мы продолжим этот разговор утром, - мирно предложила я и развернулась, чтобы снова улечься в манящую теплую постель.
– Не смей поворачиваться ко мне спиной!
– закричал Александр и, больно схватив за косу, дернул на себя. Запутавшись в подоле сорочки, я упала перед ним на колени.
Он наклонился ко мне и заставил поднять голову, схватив за подбородок.
– Я ненавижу тебя, Белла, за то, что ты сделала со мной. Думаешь, легко любить тебя и не находить в тебе никакого отклика? Такая красивая и такая ледяная. Я вижу, как ты смотришь на Ирвина и как он смотрит на тебя. Думаешь, я не понимаю, что между вами происходит? Скажи мне, это его ребенка ты так отчаянно выдаешь за своего?
– Алекс, я никогда тебе изменяла, и этот ребенок твой, - сказала я мягко, скрывая страх в голосе. Хищникам нельзя показывать свой страх, а я отчаянно боялась и не знала, что делать.
– Ты такая же шлюха,
– Но я выбью из тебя эту дурь!
Он замахнулся и ударил меня по щеке. Я вскрикнула, и этот крик только раззадорил его. Он снова схватил меня за косу и выволок на середину комнаты.
– Кричи, Белла, кричи, тебе все равно никто не поможет, - и начался самый страшный кошмар в моей жизни.
Он бил со всей силы ногами, издевательски хохоча. Я кричала и умоляла остановиться, пока не поздно, но он только смеялся и приговаривал, что научит шлюху вести себя достойно. Лицо, руки, ноги, живот, - он бил, точно зная, как сделать больнее. Этого ему показалось мало, и в ход пошел ремень с тяжелой пряжкой. Когда это занятие ему наскучило, он снял штаны и лег сверху, вколачивая в меня свою звериную ярость самым надежным способом. Я хрипела и сопротивлялась из последних сил, но что могла противопоставить огромному и сильному мужчине хрупкая девушка? Я даже не могла применить свой дар, потому что во время беременности он засыпал, дабы колдовские чары не повредили ребенку.
Закончив свое дело, Алекс молча встал, застегнул штаны и вышел, оставив меня на полу спальни в луже собственной крови. Сознание медленно уплывало, и я отчетливо поняла, что умру, если сейчас мне никто не поможет. Собрав остатки сил, я встала на четвереньки и поползла в коридор, чтобы позвать на помощь Лиззи, - почему-то мне казалось это лучшей идеей. Я упорно ползла, переставляя руки и ноги и оставляя за собой кровавый след, но жизнь покидала меня слишком быстро. Я смогла только открыть дверь в коридор и потеряла сознание.
***
Не знаю, сколько я там пролежала, - мне казалось, что целую вечность. Ни одной клеточки своего тела я не чувствовала, плавая в холодной и липкой пустоте. Сознание решило жить отдельно от изломанного тела, и я видела себя, как будто со стороны. Жалкая и разбитая вдребезги кукла в длинной ночной сорочке, бывшей когда-то белой, которая сейчас была заляпана в крови и местами порвана. Потом появились другие действующие лица. Вот вышла из своей комнаты Лиззи и, увидев куклу в неестественной позе, громко вскрикнула, зажав рот руками. Она стремглав кинулась вниз, и через минуту на сцене появился еще один герой - Ирвин. Он аккуратно поднял почти бездыханное тело и унес его куда-то. Тишина, темнота и могильный холод.
Вспышки неясного света, чужие далекие голоса и снова ничего. Меня перемалывало так, что болела каждая клеточка тела. Я молила о смерти, потому что больше терпеть не могла. А затем все прошло. Отпустило. Я не видела ни света, ни теней, не чувствовала ничего. Но, увы, это была не смерть.
Открыв глаза, я поняла, что жива и даже могу шевелить губами, а еще хочу пить. Это слово с трудом прохрипели мои потрескавшиеся губы. Я не надеялась, что кто-то услышит, но мне тут же протянули кружку и помогли сделать пару глотков, придержав за шею. Голова кружилась, во рту воцарился противный металлический привкус крови.