Избранники вечности. Книга 1. Смерть – это лишь начало
Шрифт:
После одного из полнолуний в газетах появились панические заметки о нападении волков на людей в центре Парижа. Поверить в такое немыслимо. Скорее, это являлось случаем распространения бешенства среди дворовых собак. Несколько горожан были загрызены насмерть. Весть печальная, но не слишком удивительная. Отец же крайне обеспокоился сообщениями и настойчиво просил в ночи полной луны из дома не выходить. Хотя эти призывы казались мне тогда суевериями пожилого человека.
Не знаю, сколько бы я еще пребывал в сомнениях, но разрешить их неожиданно помог случай. Домашняя библиотека всегда находилась в моем распоряжении, и я нередко заставал там отца, который читал или работал с бумагами. Обычно он приветливо кивал, и, если был не слишком занят, мы могли о чем-то поговорить, а потом я шел к книжным стеллажам, а он возвращался к своим занятиям.
Но несколько раз я заставал его с толстой потрепанной тетрадью в кожаном переплете с застежками, которую он просматривал или делал записи. Завидев меня, заперев обложку на замочки, отец убирал гроссбух в личный маленький сейф. И это тоже было очень странно, потому что большой несгораемый шкаф, где хранилась награда его деда, часть маминых драгоценностей, крупные суммы наличности и документы, он вовсе не торопился захлопывать у меня перед носом, да и мама имела к нему свободный доступ.
Конечно же, эта тетрадь возбуждала во мне патологические приступы любопытства, которые оставались неудовлетворенными довольно долго. Что за страшные секреты хранили ее страницы, если это вызывало у отца такую осторожность? Речь не могла идти ни о финансовых вопросах, ни о тайных любовных переписках. Подобные предположения я отмел сразу, продолжая мучиться догадками.
Однажды, когда я вновь направлялся в библиотеку, со стороны столовой раздался громкий крик, а потом отчаянный плач сестренки. Надо сказать, Ноэми вовсе не была капризной, зато довольно непоседливой. Видно, она сильно ушиблась. Но рядом наверняка находилась мама, да и кухарка где-то поблизости. Утешить девочку нашлось бы кому, поэтому я спокойно продолжил свой путь. Однако у отца оказалось другое мнение. Заслышав зов обожаемой дочки, он вылетел из кабинета, не заметив меня.
Войдя в библиотеку, я направился к полкам, но взгляд упал на стол, и я увидел оставленную тетрадь. Именно ту, толстую, в темной коже. Обложка была закрыта, но не заперта. Нервно оглянувшись и убедившись, что отец не торопится вернуться, понимая, что не имею права этого делать, я не удержался и шагнул к столу.
Распахнув страницы, я впился в аккуратные ровные строчки. Это оказалось чем-то вроде дневника или заметок, и первая, судя по дате, сделана за несколько лет до моего рождения. Еще раз прислушавшись и взглянув на дверь, я стал читать и не мог остановиться, осознавая, что это отнюдь не книга сказок и не выдумка.
Можно понять, почему отец так старательно прятал подобную рукопись ото всех. Скорее всего, никакие политические интриги и даже адюльтер не стоил бы и доли тех сведений, которые содержала эта хранительница тайн. Речь шла о вампирах, тех самых, историями о которых мы пугали друг друга в начальных классах.
Написано все это, несомненно, на основе личных наблюдений, словно Гаэтан водил знакомство с этими существами. Невероятные скорость, сила, выносливость, орлиное зрение, великолепный слух и обоняние, и это еще не все. Раны, заживающие моментально, никаких болезней, им не страшны ни пули, ни кинжалы. Если повезет, эти создания жили вечно – вот что следовало из текста.
Просто голова шла кругом, мир неудержимо менялся. Взахлеб проглатывал я рассуждения о том, как неплохо обладать хотя бы частью этих способностей, и какие возможности это открывало. Апофеозом стало упоминание и о других существах, вроде проклятых в полнолуние ликантропах и настоящих ворожеях. Будь у меня больше времени, я прочел бы все записи, но тут послышались торопливые шаги, и я едва успел захлопнуть тетрадь и метнуться в кресло. Схватив первую попавшуюся книгу и раскрыв ее наугад, всеми усилиями я создал видимость спокойствия и безмятежности.
Вернувшийся отец быстро прошел к столу и, убедившись, что его странный дневник на месте, с подозрением посмотрел на меня, но ничего не сказал. Как обычно, запер его и убрал в сейф. А меня буквально распирало и разрывало на части от новых сведений, и при этом приходилось старательно скрывать эмоции. Бессмысленно пялясь в «Метафизику» Аристотеля на древнегреческом, я мучительно пытался осознать то, что успел прочесть. Мог ли я тогда предположить, что эта старая тетрадь сыграет решающую роль в переломный момент моей жизни?
Мысли скакали в голове, стараясь уложиться в новую реальность. Может, в силу возраста, но у меня не возникло ни малейших сомнений в том, что было написано в тетради, ведь отцу я доверял безоговорочно. Больше всего хотелось продолжить чтение дальше или обсудить это с автором, но я прекрасно осознавал, что это невыполнимо. Но теперь, когда удалось получить ценнейшую информацию, перевернувшую все мои представления об устройстве мира и существах, его населяющих, давшую огромный толчок фантазии, я не собирался довольствоваться достигнутым.
На каникулах отец разрешал приходить к нему в контору, стараясь познакомить с основами труда адвоката. Ему нравилось, когда я помогал, например, подшивать документы секретарю – месье Галену. Иногда он поручал перепечатать какие-то бумаги, и я освоил машинку «Ремингтон». Я продолжал наблюдать, узнавать и допытываться, не у отца, конечно. Но как узнать, кто из клиентов не человек, если все они вели себя как обычные люди? Помог случай.
В тот день отец участвовал в судебном заседании, поэтому в конторе я находился вдвоем с месье Галеном. Подшивая архивные дела, я отвлекся, зачитавшись перипетиями интересного уголовным процесса, и не заметил, что за окном сгустились сумерки. Погруженный в работу секретарь, очевидно, забыл о моем присутствии и не торопил домой.
Я бы не обратил внимания на неприметного посетителя, если бы внезапный порыв ветра не распахнул окно, смахнув с подоконника бювар. Вздрогнув от неожиданности, я поднял взгляд и сквозь щель в неплотно прикрытой двери заметил, как, неуловимым движением оказавшись рядом, мужчина подхватил папку, прежде чем бумаги разлетелись по полу. Ни один человек не успел бы этого сделать, в этом я был абсолютно уверен. Однако месье Гален, кажется, не увидел в такой скорости ничего странного или необычно. Он вежливо поблагодарил клиента и, как ни в чем не бывало, придавил документы массивным пресс-папье.
Сжав взмокшие ладони, я лихорадочно соображал, как поступить. Неужели наконец-то я встретил одного из тех существ, о которых писал отец? Непреодолимое любопытство толкнуло на дерзкий поступок. Совершенно не задумываясь о возможных последствиях своего безрассудства, я выскользнул из конторы вслед за странным посетителем и попытался проследить за ним, как мне казалось, очень осторожно и незаметно. Надо сказать, это вряд ли помогло бы скрыть преследование, ведь слух у этих существ многократно превышает человеческий. Однако мужчина не таился, похоже, ему было все равно.