Избранное в двух томах
Шрифт:
от великого трагика Сальвини, который, по свидетельству Остужева, переданному нам тем же Андрониковым, этого делать не умел). Словом, я быстро
стал верным поклонником дарования Ираклия Луарсабовича.
Но случая познакомиться с ним все как-то не представлялось — да, в
сущности, и не должно было представиться: очень уж на разных, нигде не
пересекающихся жизненных орбитах мы с ним вращались.
И вдруг, пожалуйста, — вот он, такой случай: «Приходи.
Андроников».
* * *
Пришел я в тот вечер после всех — долго добирался со своего аэродрома в
Москву, на Глинищевский переулок.
Раздеваясь в передней, я потянул носом и убедился, что по части ржаного
пирога все выданные мне авансы полностью выполнены. А в это время
Андроников — мне потом рассказали об этом другие гости, — услышав, как я
здороваюсь с хозяйкой, насторожился и решительно сказал:
— Кто это пришел? Я откуда-то знаю его голос.
И минутой позже, когда нас знакомили, произнес те самые слова, с которых я
начал свой рассказ:
— Мы с вами определенно где-то встречались. Я уже слышал ваш голос. Не
могу вспомнить, где именно, но помню, было это в домашней, уютной
обстановке. Знаете, что-то типа «у тети на именинах».
— Нет, — ответил я. — К сожалению, нет. То есть я-то вас слышал. Много
раз, и всегда с большим удо-
512
вольствием. Но только с эстрады.. А так вот, в жизни, — нет. .
Заждавшаяся по моей вине компания дружно навалилась на угощение: знаменитый пирог, а также некий малопрозрачный напиток, основу которого, по
всей видимости, составлял спирт, в чем, однако, непосредственно убедиться было
нелегко из-за множества входящих в состав означенного напитка примесей с
присущими каждой из них ароматами. Закусив и согревшись, все пришли в
отличное настроение.
Андроников в тот вечер был, что называется, в ударе. Он много и интересно
рассказывал. И даже пел: вместе с поэтом-сатириком А. М. Арго они в два голоса
пропели несколько больших кусков одной из симфоний композитора Малера, до
того времени мне, увы, совсем неизвестного.
Надо сказать, выглядели оба исполнителя весьма колоритно! Высокий, массивный, похожий больше на старого морского волка, нежели на поэта, Арго
отмахивал такт в воздухе здоровенной суковатой тростью, а плотный, прочно
стоящий на расставленных ногах Андроников дирижировал обеими руками, будто перед ним был целый оркестр. При этом он даже поворачивался всем
корпусом то в один, то в другой угол комнаты, где по идее должны были бы
располагаться соответствующие инструменты.
поглядывал на слушателей, как бы приглашая их оценить точность следования
всем нюансам партитуры. Увы, не знаю, как другие, но я при решении этого
вопроса мог опираться лишь на слепое доверив к исполнителям. Тем не менее, даже такому профану, как я, было очевидно, что, например, партия валторн
удалась Андроникову вполне.
. .Между пением и разговорами он то и дело возвращался к этой, неизвестно
почему померещившейся ему, нашей воображаемой встрече:
— Вы ленинградец? Тогда все ясно: вы бывали в -Пушкинском Доме!
Нет, в Институте русской литературы Академии наук, именуемом в
просторечии «Пушкинским Домом», я не бывал. Ни разу.
Но неудача очередного варианта Андроникова ни в малой степени не
обескураживала. Его, что называется, заело. Несколько минут спустя он снова
спрашивал:
513 — А филармония? В филармонии-то вы бывали?
— Конечно. Но только в зрительном зале. По билетам. . В кулуары вхож не
был.Потерпев неудачу с местами официальными, Ираклий Луарсабович принялся
за частные дома, которые посещал в годы своей жизни в Ленинграде. Таких
домов, как нетрудно догадаться, зная его общительный характер, оказалось
немало. И с переменными — от одной до пятнадцати минут — интервалами я
выслушивал очередные фамилии, принадлежащие гостеприимным, но, к
сожалению, совершенно неизвестным мне ленинградцам.
Разумеется, Андроников не занимался целый вечер только поисками
таинственной тети, на именинах которой, по его глубокому убеждению, нас свела
некогда судьба.
Нет, разговор шел о вещах самых разных: от литературоведения до.. до
семейной хроники.
Когда кто-то чуть запнулся на довольно редком в наших широтах отчестве —
Луарсабович, — Андроников немедленно сообщил, что смолоду ощущал интерес
и даже своего рода тяготение к экзотическим именам, а равно их носителям.
Однажды его пригласили на вечер и, когда он выразил сомнение в том, сможет
ли прийти, пообещали, что среди гостей будет молодая актриса по имени
Вивиана, да еще Абелевна по отчеству! Мимо такого сочетания Андроников
пройти равнодушно не мог и на вечер явился, правда, с некоторым опозданием, когда все уже сели за стол. Его соседкой оказалась блондинка, с которой он легко
разговорился. К концу вечера хозяйка спросила его:
— Вы помните, я обещала познакомить вас с нашей актрисой по имени