Избранное в двух томах
Шрифт:
командирских функций бессовестно перевалил на Аржанова, мысленно
оправдывая себя тем, что ваша бравая команда состояла из его земля-188
ков и в недалеком прошлом прямых подчиненных. Ему, мол, и карты в руки.
Но в полете — тут уж никуда не денешься — приходилось командовать: недаром же, в конце концов, на больших многоместных самолетах первый летчик
называется командиром корабля! Этому искусству (именно искусству) пришлось
учиться.
* * *
Начать
Чем больше на борту народу, тем больше и поводов для разговоров, а на Ту-4
летало, считая вместе с инженерами-экспериментаторами, не менее десятка
людей. Всякий словесный шлак вроде: «Ах, смотрите, облако — совсем как
голова бегемота!», или: «А что у нас вечером идет в клубе?» — удалось
ликвидировать довольно быстро. Но и переговоров вполне деловых набегало
поначалу гораздо больше, чем я успевал осмыслить и «пропустить» через себя.
А ведь, кроме внутренней связи, приходилось (правда, с помощью
бортрадиста) поддерживать и радиосвязь с землей, не говоря уже о том, что надо
было и машину вести: должность командира корабля «неосвобожденная» — с
исполнением всех функций сидящего за штурвалом пилота!
Приходилось вертеться порой как белке в колесе.
Кстати, что это вообще значит — работать быстро?
Первые наставления по этому, казалось бы, очевидному вопросу я получил от
инструктора парашютного спорта Виноградова, выпускавшего меня много лет
назад в первый прыжок с самолета.
Сейчас парашютистов-перворазников вывозят на больших транспортных
самолетах, покидать которые в воздухе довольно просто: парашютист подходит к
открытой двери или люку, делает шаг наружу — и все! Для этого надо, конечно, преодолеть некое внутреннее психологическое сопротивление: много миллионов
лет назад наш обезьяноподобный предок, свалившись с какой-нибудь скалы, положил начало формированию во всем роде человеческом прочного инстинкта, так сказать, уважения к высоте.
Но никаких специальных навыков, никакого особого умения для того, чтобы
покинуть самолет через
189
дверь, не требуется. Другое дело — У-2, с которого когда-то прыгали мы. На нем
парашютисту приходилось, преодолевая сопротивление встречного потока
воздуха (все-таки сто километров в час), встать со своего места, а затеи, перехватываясь руками за стойка центроплана, вылезти на крыло и устроиться
одной ногой на его задней кромке, а другой — на подножке, укрепленной снизу
фюзеляжа. Ко всем этим операциям надо было приспособиться.
Виноградов учил нас этому, держа
отвратительно суетливыми, конвульсивными движениями, принимая
последовательно самые нелепые позы, какие только можно себе представить, мы
выполняем эту операцию, он поморщился и изрек:
— Вы понимаете, что значит — быстро вылезти из кабины на крыло? Это
значит: делать медленные движения, без перерывов между ними. .
Впоследствии я оценил всю универсальность этого рецепта, пригодного
далеко не для одного лишь парашютизма. Мне кажется, трудно дать лучшую
формулировку различия между быстротой и суетливостью.
Поэтому-то не следует верить первому впечатлению, если действия
управляющего самолетом летчика кажутся со стороны подчеркнуто медленными, неторопливыми, чуть ли не ленивыми, в отличие, скажем, от действий дамы, в
остром цейтноте собирающейся в театр. Медлительность летчика — не та давно
известная классическая обломовская медлительность, проистекающая из
принципа «никогда не откладывать на завтра то, что можно отложить на
послезавтра». Нет, это рабочая неторопливость опытного ювелира, знающего, какой ценой может обернуться каждое его неосторожное движение, и всем своим
профессиональным опытом наученного семь раз отмерить, прежде чем один раз
отрезать.
Очень интересную точку зрения по этому вопросу высказал как-то в
разговоре со мной Герой Советского Союза, заслуженный летчик-испытатель
СССР Александр Александрович Щербаков, известный отлично проведенными
работами такого сорта, как, например, испытания едва ли не всех существующих
сверхзвуковых истребителей на штопор. Трудно было бы найти человека, более
компетентного в интересующей нас
190
проблеме. Так вот, Александр Александрович сказал:
— Это предрассудок, будто летчик должен действовать мгновенно. Я думаю, гораздо больше неприятностей произошло от того, что летчик чересчур
поторопился, предпринял какие-то действия, не подумав, чем от того, что он
промедлил..
Вообще летчик не должен да и не может работать вне времени. Он обязан
предвидеть предстоящие ему действия и; стараться все, что можно, сделать или
по крайней мере подготовить заранее.
Когда по улице или учебному плацу, печатая шаг, идет строй солдат, командир управляет им, ясно разделяя каждую команду на предварительную и
исполнительную, с обязательной паузой между ними: «нале-во», «напра-во»,
«кру-гом». Иначе солдаты не успеют воспринять очередную команду и