Избранное
Шрифт:
Однако не лукавя могу сказать: да, я научился руководить
стрельбой с наблюдательного пункта. Самостоятельно подготовляю данные
для стрельбы, а открыв огонь, не истрачу лишнего снаряда.
Только теперь мы редко работаем с наблюдателем. Бронепоезд на
передовой, в пехотных цепях - тут огонь молниеносный, с прямой
наводки!
А если пришлось бы заменить у орудия Малюгу, сумею ли я бить
прямой наводкой с таким же мастерством и проворством, как это
старому артиллеристу? По совести говоря, нет, - на прямой наводке я
заменить его еще не решился бы. Орудие знаю, материальную часть в
теории изучил, но практика мала.
Нет, оказывается, надо еще погодить с почетным званием красного
офицера. Пусть уж до комиссии.
Я смахнул рукавом росу с граней затвора, надел чехол. Прикрыл и
прицельное приспособление - хрупкий и нежный глаз орудия.
– Эх, голубица ты наша! Не выдай в бою!..
Я пошел в другой конец вагона. Тут, весь раскинувшись, спал
телефонист Никифор и чему-то во сне улыбался.
Я вытянул из-под него кончик шинели и прилег, ожидая боевого
приказа.
x x x
Не знаю, сколько я спал. Помню только, что меня разбудили
встревоженные голоса и страшной силы взрыв. От этого взрыва у меня
перехватило дыхание. Я вскочил как ошалелый и выхватил из кобуры
наган.
Была серая, предрассветная муть.
Новый взрыв. Пламя.
Я увидел, что это стреляет наша гаубица, и сразу же сообразил,
что и в первый раз был тоже наш выстрел. "Это от сырого воздуха такие
удары, - догадался я, - в сыром воздухе звук выстрела особенно
резкий".
В отблеске выстрелов я разглядел у орудия Малюгу. Он был весь
растрепанный, без рубахи, и возле него - в одном полосатом тельнике -
матрос. Оба спросонья метались, наводя куда-то гаубицу.
"Что такое?.. Где мы?.." Я бросился с наганом к бойнице -
Попельня. Стоим, как стояли, на станции...
– Да вы что, - вскричал я, - не проспались? С ума вы сошли -
здесь стрелять?
Перепрыгивая через ящики и расталкивая полуодетых и бестолково
суетившихся людей, я побежал к орудию.
– Он!
– яростно крикнул матрос и показал вперед. И в это же самое
мгновение словно зарево полыхнуло в сумраке утра. Отчетливо, как на
картинке, я увидел на рельсах силуэт башенного бронепоезда.
Зарево полыхнуло и тотчас погасло.
– Берегись! Это залп! - только и успел я крикнуть. Раздался
грохот, треск, и наша гаубица, подпрыгнув на одном колесе, со всего
маху ударила своим хвостом по обшивке вагона. Доски лопнули, из щелей
заструился на пол песок.
Матрос и Малюга, отскочив в разные стороны, секунду, словно
оцепенев, глядели друг на друга и потом опять бросились заряжать
орудие.
– Сюда, ребята! Все! - крикнул я, ухватившись за правило. -
Никифор, к телефону! Полный ход назад!
Поезд рванул с места, в ту же секунду мы выстрелили, и звук
выстрела слился с грохотом нового неприятельского залпа. Но этот залп
уже не причинил нам вреда. Поезд был в ходу, и у Богуша получился
недолет: только загремели, рассыпаясь, рельсы на контрольной
площадке...
Мы отмахали от Попельни версты три.
Ф-фу... Сердце у меня так колотилось, словно я сам пешком эти три
версты пробежал...
Я остановил поезд и присел, чтобы отдышаться.
Ребята торопливо обувались, бормотали и ахали:
– Как же это он прорвался? Вот гад! В самый тыл вышел...
– Проводил его к нам кто-то, не без этого! - сказал матрос и
яростно сплюнул.
– Давай, ребята, чиниться, живо!
Он насобирал по полу тряпок и начал конопатить разбитую стену.
– Брось, Федорчук, - остановил я его, - не суетись по пустякам.
Ты вон Малюге помоги, - гляди-ка, что с орудием...
Массивный стальной щит орудия, весь перекореженный ударившим
снарядом, обвис, как лопух.
Матрос обомлел.
– Ах ты, чтоб тебе... Значит, и стрелять нельзя?
– И он кинулся к
Малюге.
Артиллерист отстранил его. Старик осматривал со всех сторон
орудие и только покачивал головой.
– Ну? Ну как? Пойдет? - с тревогой спрашивали обступившие его
бойцы.
А я поглядывал на изувеченное орудие со стороны и сам удивлялся
своему спокойствию. Меня ничуть не смущали глубокомысленные вздохи
Малюги и даже не тревожила порча щита. Что значит - "пойдет" орудие
или "не пойдет"? Ствол целый, есть куда закладывать снаряд? Значит,
можем вести бой!
Я терпеливо ждал, что скажет Малюга, и поглядывал в бинокль в
сторону станции. Там, в трех верстах от нас, остановился башенный
бронепоезд. Солнце еще не всходило, я смутно различал на станции
вагоны, но дым паровоза видел вполне отчетливо. Ниточка дыма выходила
как бы из неподвижной точки: бронепоезд Богуша не двигался со станции
ни туда и ни сюда.
Я обернулся к Малюге:
– Ну как там гаубица?
– Ладно еще, что не по прицелу хватил... - вздохнул наводчик.
–
Э-гей вы, батарейцы!
К Малюге подскочила вся тройка молодых артиллеристов: