Избранное
Шрифт:
– Прицел...
– Малюга безнадежно махнул рукой, - скособочило...
– Прицел? Прицел, говоришь? Только и всего?.. Наводи!
Старик зашаркал на свое место. Безвольными, одеревеневшими
пальцами он подкрутил винты.
– Огонь!
– скомандовал я.
Дали выстрел. Снаряд ушел колесом в сторону!
И тут я в первый раз увидел, что творится вокруг нас. Щита на
орудии не было; я стоял как в открытых воротах. Выглянул из вагона
вперед - и
зеленой степи, пузырилась и в страшном грохоте взрывавшихся снарядов
разлеталась в пыль... Я понял, что и вправо и влево, за стенами
вагона, и позади нашего поезда все превратилось в пустыню. Каким-то
чудом среди этого пожарища мы еще целы! Путь сзади разрушен -
двинуться некуда. И предатель белогвардеец Богуш теперь расстреливает
нас, как у стенки...
Я стоял перед орудием... Жалкая, бесполезная, никому не нужная
груда металла!
Я сделал шаг в сторону - сам не знаю зачем.
Бойцы тоже переступили - они все жались ко мне.
"Неужели кончено все?"
Волны черного и рыжего дыма все больше застилали наш поезд. Перед
вагоном блеснуло пламя. "Вот он, снаряд... Нет, не долетел..."
Опять полыхнуло огнем в дыму. Гудя, разлетелись стальные осколки:
и второй мимо... третий. Этот кувырнулся совсем в стороне.
Снаряды вокруг нас падали вразброд.
– Ребята! Обожди!
– вдруг закричал матрос, срываясь с места, и на
секунду замер с поднятой рукой.
– Ребята, да ведь нас дымом затянуло! Глядите все! Ведь он наугад
снаряды втыкает!.. Не попасть ему, собаке, в нас.
Бойцы с минуту, словно не понимая, что он говорит, удивленно
глядели на матроса.
– Дыму, ребята, давай дыму больше!
– кричал матрос.
– Правильно!
– скомандовал я.
– Жги что попало!
Тут бойцы горохом рассыпались по вагону и стали выбрасывать
наружу обломки досок и бревен, соломенные тюфяки, одеяла, тряпки.
А Федорчук все кричал и тоже метался по вагону:
– И бушлат подойдет, и форменка!.. Носовой платок - туда же!
Я подкинул ногой в кучу одежды свою шинель. А сам за рупор - и к
борту.
– Машинист!
– закричал я в рупор.
– Машинист!
Но грохот взрывов гасил мой голос.
Наконец на паровозе меня услышали. Шевельнулся железный лист,
подвешенный над входом в будку, и в щель просунулась голова машиниста.
Я замахал ему руками:
– Сифонь!.. Задувай вовсю, Федя, дыму давай, дыму!
Не прошло и минуты, как из трубы паровоза густо повалил дым,
застилая над нами небо серой тучей.
А по обеим сторонам вагона жарко запылали костры из шинелей и
брезентов, посыпанных орудийным порохом.
Вслед за артиллеристами, смекнув, в чем дело, разожгли у себя
костры и пулеметчики.
– Вот, брат, и дымовая завеса! Живем еще!..
– говорил Федорчук,
чихая от едкого дыма и зажимая себе нос бескозыркой.
Он прохаживался по вагону и, протирая покрасневшие глаза,
посматривал, чего бы еще бросить в костер.
А Богуш на бронепоезде, должно быть, уже совсем потерял нас из
виду. Снаряды его грохали где-то в дыму, не причиняя нам вреда.
Воспользовавшись передышкой, я бросился налаживать орудие. Ох как
мне захотелось теперь самому заложить снаряд и дернуть за шнур!..
Но прицел, проклятый прицел...
У орудия стоял Малюга и о чем-то мрачно раздумывал. Сквозь дым он
показался мне тенью.
Увидев меня, старик сразу, словно он только этого и ожидал,
уступил мне место и пошел прочь.
Я спешил разобраться в испорченном прицеле.
Снаряды вокруг нас падали все реже и реже. Казалось, бой затихал.
Но это только казалось.
Густой дым, окутавший нас во время канонады, начал рассеиваться,
а наши костры догорали. Выдохся и Федор Федорович со своим сифоном...
Мы стояли под жерлами четырех наведенных на нас пушек, способных
посылать сорок восемь снарядов в минуту. И Богуш выжидал только
подходящего момента, чтобы снова обрушиться на нас всей силой своего
артиллерийского огня.
Но пока завеса дыма все-таки укрывала "Гандзю" от противника, и я
копался в прицеле.
Винты, стекла, рычажки... Черт, сколько же их! "Дистанционный
барабан - главная часть прицельного устройства", - вдруг припомнилась
мне дословно одна из моих записей. Не доверяя памяти, я выхватил
свободной рукой тетрадь из сумки.
Но не успел я отыскать нужную страницу, как весь вагон
содрогнулся от накрывшего нас залпа. Тетрадка выпала у меня из рук...
Впереди в просветах поредевшего дыма, засверкали огоньки.
Богуш возобновил бой.
Решающие минуты...
Я ухватился за прицел. Где барабан? Вот он, так, на месте...
Стебель на месте... Защелка на месте...
Вихри дыма и горячие сквозняки от разрывов обдавали меня. Я
отводил голову, чтобы не глядеть на происходящее, и все-таки видел
перед собой, в дыму и пламени, нашу контрольную площадку, всю словно
обглоданную, уже без углов и почти без помоста, голую, как скелет...