Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)

Бём-Баверк Ойген фон

Я думаю, что известное сомнение может возникнуть уже по поводу того, достаточно ли прочна и полна эта «косвенная» зависимость для обоснования точного вменения. Можно было бы, в частности, сомневаться и в том, не нарушает ли включение среднего члена — личности рабочего — технической соизмеримости между продуктами, потребляемыми рабочим, и продуктами, которые он опять произведет, скорее, чем содействует таковой: ведь трудящийся хозяйственный субъект — исключая только случай рабства с точки зрения самого жестокого рабовладельца — представляет собою, с одной стороны, как фактор производства, безусловно, основную производительную силу, а с другой стороны, как потребитель, окончательный источник сбыта, цель и конечный пункт предварительного производства, так что его появление может обозначать скорее паузу в техническом процессе производства, скорее окончание предыдущего производства, выливающегося в потребление, и начало нового производства, чем продолжение одного и того же процесса производства.

Однако я не буду касаться этого щекотливого и трудного вопроса. Но если даже не обращать внимания на те многочисленные сомнения, на которые он наводит, то все же попытка объяснения Визера разбивается о вторую часть его программы, т. е. о ту, задачей которой является вывод ценностной производительности

капитала из его физической производительности. Положим, что в действительности удалось доказать, что капиталу следует вменить такое физическое количество продуктов, которое превышает количество, представляемое самим изношенным капиталом, — тогда все же остается еще доказать и объяснить, что это большее количество продуктов должно также обладать и большей ценностью, чем капитал, из которого оно произошло. А это опять-таки совсем не очевидно само собою; напротив, это даже противоречит общим предположениям теории вменения Визера. Вся теория ценности и вменения Визера настаивает на том, что ценность благ зависит от соответствующей им (предельной) полезности. Это положение одинаково справедливо как для средств производства, так и для благ, предназначенных для потребления. Средства производства проявляют свою полезность в продуктах: поэтому полезность, доставляемая средствами производства, принципиально тождественна с полезностью, доставляемой их продуктами. А поэтому и средства производства, раз ценность их зависит от той же величины полезности, должны принципиально обладать тою же ценностью, что и относимый на их счет продукт; следовательно — если не примешивается какое-либо совершенно новое, специальное влияние, — возможность существования излишка ценности продукта над соответствующими ему средствами производства, т. е. ценностной производительности капитала, прямо-таки исключена.

Визер видит также и это препятствие, на которое я обратил внимание читателей уже при изложении более ранней теории производительности⁸⁹⁸, и представляет его выразительно, как себе, так и читателям. «Капитал, — говорит он, — получает свою ценность от своих плодов; если поэтому... из ценности этих плодов вычесть ценность изношенного капитала, то... в результате должен получиться нуль — всегда должно вычитываться столько, сколько составляет ценность плодов, которая и представляет собою масштаб для оценки величины вычета; следовательно, вычисление ценности не дает чистого дохода, процент на капитал не только не объяснен, его возможность даже исключена»⁸⁹⁸. Но Визер считает возможным «разрешить» эти «сомнения» при помощи тех данных, которые являются результатом его исследований о вменении. Его теория вменения будто бы дает ему право вменять капиталу не только валовой доход, но и физический чистый доход. «В валовом доходе капитал воспроизводит себя с физическим излишком, с чистым доходом; из этого следует, что ценность капитала не может считаться равной всей ценности валового дохода. Капитал при воспроизводстве представляет собою только часть своего собственного валового дохода, и поэтому он может заключать в себе только часть его ценности». Если ценность валового дохода равна 105 и если часть дохода в 5 соответствует плодам, которые можно потребить, не нарушая полного восстановления капитала, «то ценностью капитала можно считать только остаток в 100»⁸⁹⁸.

Против этого хода мыслей возможны, на мой взгляд, два возражения. Прежде всего можно, как это я уже пытался доказать выше, оспорить уже предпосылку, что законы вменения вообще ведут к вменению чистого физического дохода капиталу⁸⁹⁹. Но даже в том случае, если бы эта предпосылка была верна, то был бы неверен сделанный из нее вывод. Положим, что в действительности на капитал, состоящий из 100 единиц, следует отнести валовой доход в 105 однородных единиц, т. е. «чистый физический доход» в 5 единиц; тогда единственное правильное заключение, которое можно вывести из этого факта, согласно общему основному принципу о тождественности ценности средств производства и ценности продуктов, состояло бы в том, что ценность отдельной единицы не может быть одинаковой в обеих стадиях капитала и что 100 единиц предыдущей стадии должны обладать одинаковою ценностью с 105 единицами следующей стадии, например, стадии следующего года, причем, очевидно, сохранялась бы тождественность ценности капитала и ценности всего валового дохода на таковой.

Противоположного результата, а именно того, что ценность капитала определяется величиною меньшей, чем валовой доход на таковой, Визер достигает поэтому только при помощи другой логической ошибки, основанной на ложном диалектическом приеме. Он, повторяет здесь ошибку, приобретшую уже громадную известность в истории теории процента. Как некогда старые канонисты со своими тогдашними противниками⁹⁰¹, как в последнее время еще Книс⁹⁰¹, — Визер предполагает тождественность первоначального капитала с одинаковым числом одинаковых благ в следующем периоде. Он диалектически вводит эту фикцию. Предполагаемый — верно или неверно — факт, что капиталу вменяется большее количество продуктов, чем то, из которого он сам состоит, Визер выражает следующими неясными словами: «В валовом доходе капитал воспроизводит себя с физическим излишком»; из этой базы он постепенно выводит: «Капитал при воспроизводстве представляет собою только часть своего собственного валового дохода», и поэтому «он» (капитал) может заключать в себе только часть ценности валового дохода. Рассуждая правильно, Визер в первом предложении мог бы только сказать: «В валовом доходе капитал производит находящееся в нашем распоряжении в другое время и при других условиях одинаковое количество одинаковых благ и, сверх того, еще некоторый излишек таковых»; второе предложение, если бы оно было правильно, могло бы гласить только следующее: «Названное одинаковое количество представляет собою только часть валового дохода», и заключение могло бы только свестись к тому, что названное одинаковое количество может заключать в себе только часть ценности валового дохода. Одним словом, ясно и доказано, что 100 благ или единиц второй стадии капитала обладает меньшей ценностью, чем 105 единиц этой второй стадии; а так как первоначальный капитал в 100 единиц вовсе не тождествен со 100 единицами второй стадии, то мы не имеем также никакого права отнести к первоначальному капиталу это соотношение ценности и валового дохода.

В действительности, напротив, — как этого требуют и общие основы теории Визера, которым автор остался не вполне верным, — капитал обладает ценностью, равною ценности всего валового дохода на таковой, дохода, который, правда, может состоять из большего числа единиц. Каким образом, несмотря на эту первоначальную тождественность ценности, может еще получиться излишек ценности, представляющий собою источник процента на капитал, — в этом и заключается сущность проблемы процента, для которой, на мой взгляд, можно найти объяснение во влиянии отдаленности во времени на оценку благ или же в постепенном созревании будущих благ, первоначально обладающих меньшею ценностью, до полной ценности настоящих благ⁹⁰², проблемы, которая, однако, не найдет удовлетворительного объяснения в не соответствующем принципу предположении, что, в отличие от всех остальных благ, ценность капитала зависит только от той части полезности, появление которой должно быть ему вменено!

Как это ни странно, в дальнейшем ходе своих исследований и Визер доходит до признания положения, служащего центральной идеей моей теории процента, т. е. положения, что настоящие блага, как правило, обладают большею ценностью, чем будущие; но он ее признает не отправной точкой, а результатом показанной им связи, не причиной явления процента, а его следствием⁹⁰⁴. Однако, если я только грубо не ошибаюсь, эта мысль не может быть также выведена как следствие из взглядов Визера — она с ними прямо несовместима. Если капитал в 100 единиц дает через год валовой доход в 105 единиц, то в то же время невозможно, чтобы капитал, состоящий из 100 настоящих единиц, обладал ценностью, меньшей на 5%, чем валовой доход на таковой, состоящий из 105 единиц, и чтобы все-таки эти 100 настоящих единиц обладали такою же ценностью, как и 105 единиц, получаемых через год! Визер мог дойти до последнего — вполне правильного — взгляда⁹⁰⁴ только тем путем, что отказался здесь от недопустимой фикции о тождественности настоящего капитала с таким же количеством дохода на таковой; но в таком случае он, конечно, в предыдущих своих рассуждениях не должен был бы приводить такой фикции!

Выведенная с большой убедительностью и многими остроумными соображениями теория процента Визера представляет особенный интерес ввиду того, что она является оригинальной попыткой включения в совершенно новую, современную систему старых взглядов — сыгравшей уже столько разнообразных ролей «производительности капитала» и пользовавшейся в старину большим признанием фикции о тождественности первоначального капитала с «главной суммой», служащей в будущем для его «восстановления». Попытка, как я полагаю, неудачна. Старые и новые взгляды противоречат друг другу. Только благодаря диалектической изворотливости автора можно было — с грехом пополам — скрыть в решительных местах противоречие новых взглядов, установление которых составляет непреходящие заслуги Визера, со старыми; но внутренней связи между противоречивыми элементами создать было невозможно. То же обстоятельство, что потерпела крушение попытка восстановления теории производительности, предпринятая с таким запасом теоретических средств и сил, является, на мой взгляд, лучшим доказательством того, что путями, свойственными теории производительности, дойти до разрешения проблемы процента нельзя.

VII

Теория эксплуатации за исследуемый период играла важную роль в научной полемике. Спор был здесь даже особенно горячим и оживленным благодаря принятому им своеобразно личному характеру и даже некоторого рода драматическому напряжению. Изо всех социалистических авторов самое обширное влияние на единомышленников — может быть, благодаря несправедливой недооценке других, в особенности примечательного в научном отношении Родбертуса — несомненно, оказал Карл Маркс. Его сочинение как бы представляло собой официальные научные взгляды современного социализма. Оно поэтому основным объектом нападений и защиты: полемическая литература настоящей эпохи стала литературой о Марксе.

И это происходило при особенно интересных обстоятельствах. Маркс умер, не докончив своего сочинения о капитале. Однако еще не изданные части нашлись почти полностью в оставленной им рукописи. Они должны были, в особенности, разъяснить вопрос, который находился в центре нападений на теорию эксплуатации и который, по ожиданию обеих спорящих сторон, должен был решить, состоятельна ли — как ожидали одни — или не состоятельна — как это представлялось другим — система Маркса: каким образом согласуется наблюдаемая на опыте одинаковая норма прибыли на капитал с выведенными в первом томе сочинения Маркса законом ценности и теорией эксплуатации⁹⁰⁷. Но издание третьего тома, обсуждающего этот вопрос, затянулось еще на целых 11 лет после смерти Маркса, до 1894 г. Напряженный интерес, с которым ожидали, что скажет об этом самом щекотливом вопросе своего учения сам Маркс, нашел себе выражение в своего рода пророческой литературе, которая поставила себе целью вывести вероятный взгляд Маркса на вопрос о «средней норме прибыли» из выдвинутых им в первом томе его сочинения предпосылок. Эта пророческая литература заполняет собою десять лет от 1885 г. до 1894 г. и представляет целый ряд мелких и крупных работ⁹⁰⁷. Второй акт, а вместе с тем и кульминационный пункт драмы представляет собою относящееся к 1891 г. опубликование Энгельсом третьего, посмертного тома. А затем следует как бы третий акт, крайне оживленный литературный спор, предметом которого является критическая оценка этого третьего тома, его отношение к систематической исходной точке и дальнейшие перспективы марксизма, — спор, который едва ли так скоро закончится⁹⁰⁷.