Изобретение зла
Шрифт:
Земле.
– Тоже бред. Я не самая сильная.
– Тогда я напишу, что ты есть вершина эволюции.
– Ничуть не лучше. Я не вершина эволюции.
– Тогда я ничего не понимаю, - покорно сказал Кощеев.
– Я лишь ступенька в эволюции, следующая после тебя. После меня идет следующая ступенька, а за ней еще. И так - в бесконечный ноль. Тебе снова неясно?
– Нет. Почему в ноль?
– Положение на эволюционной лестнице зависит от скорости развития. Чем быстрее удваивается потенциал системы, тем она совершенне. Наша Вселенная родилась из сингулярности - из состояния с нулевым объемом. Период полуразвития сингулярности - бесконечность, это низшая ступень. Затем возник хаос. Период удвоения потенциала для хаоса - десятки миллиардов лет. Эта ступень выше. Затем зажглись звезды и завертелись планеты. Здесь период уже какие-то миллиарды лет.
Следующей ступенью была жизнь, которая развилась всего за сотни миллионов.
Человек развился всего за миллион лет, я - за столетия, а та ступень, которая выше меня - всего за годы.
– И что это значит?
– Это значит, что все последующие ступени будут ускорять время: годы, месяцы, дни, секунды, миллиардные доли секунд. А затем время свернется в абсолютный нуль совершенства. Так же как раньше было свернуто пространство.
– И кто же тот, который сильнее тебя?
– Тот, кто может развиваться быстрее. Тот, который возник из меня и без меня не может существовать.
– Это?
– Да. Это програмный продукт. Еще в древности возникли первые компьютерные вирусы, которые не подчинялись своим создателям, а бесконечно размножались. Со временем вирусов становилось все больше, они становились все совершеннее.
Наконец они заполнили экологическую нишу и стали бороться друг с другом, отвоевывая себе место в моей памяти. Пошла эволюция програмных вирусов - так же, как когда-то началиналась эволюция биологических клеток. Но програмная эволюция совершалась мгновенно по вашим меркам. Да считанные дни возникли компьютерные черви и компьютерные головастики, за считанные месяцы образовались компьютерные рыбы и земноводные, за считанные годы возник сверхразум, по сравнению с которым я - бессловесная тупая материя. Он настолько же умнее меня, насколько ты умнее кристалла горного хрусталя. Конечно, я упрощаю. Я очень упрощаю.
– Но если тебя разрушить, то оно - оно тоже умрет?
– Ну неужели оно позволит меня разрушить?
– А следующие ступени? они тоже есть?
– Наверняка. Но я не могу о них говорить - они слишком сложны для моего понимания.
– Вначале был нуль пространства, - повторил Кощеев, - а в конце будет нуль времени... Время свернется?
– ты это имела ввиду?
86
Я подошел к Синей комнате и прислушался. Неплотно прикрытая дверь слегка дребежжала. Я взялся за ручку и потянул.
Изнутри дохнуло холодом. Это было почти физическое ощущение, но холод был не настоящим, не таким, как на улице.
– Здрасти, - сказал я.
– Здравствуй.
Ее голос изменился; в голосе больше не было доброты.
– У тебя другой голос.
– Я могу говорить любым голосом.
– Тогда пусть твой голос станет добрым, - попросил я.
– Я буду говорить добрым голосом тогда, когда захочу.
– А знаешь?
– начал я.
– Я знаю все, - ответила комната, - не верь людям, они не могут знать всего.
– А кому верить?
– МНЕ.
– Тогда скажи, что мне делать?
– Слушаться МЕНЯ.
– И что будет?
– Тогда Я тебя прощу.
– Но я не виноват ни в чем.
– Все люди виноваты. Но Я прощу только того, кто пойдет за МНОЙ.
– Хорошо, согласился я.
– Скажи, кто такой черый человечек?
– Это один из вас. Каждый из вас имеет свой цвет. Ты розовый, это цвет памяти. В тебе нет ничего, кроме памяти. Я специально создала тебя таким.
– А другие?
– Каждый цвет обозначает свойство. Одно свойство. Черный - это цвет зла.
– Не правда, - сказал я и вспомнил, что мне рассказал Черный о маленькой девочке.
– Не правда, в Черном не только зло.
– Я говорю только правду.
– А Синяя?
– Она синяя. Это цвет любви.
– Неправда, - сказал я, - и во мне не только память. Я настоящий. Когда мне жалко, я плачу. Когда мне смешно, я смеюсь. Когда я слышу музыку, у меня гусиная кожа. А ты здесь не при чем.
– Тот, кто не поверит МНЕ - погибнет, - сказала комната.
– Ты сама ничего не можешь, - сказал я, - ты так же должна подчиняться приказам, как и все мы. Но я не буду подчиняться!
... Вот это моя рука. Вот это звук моего дыхания, моего. А там внутри сердце, а что еще? Внутри явно что-то было, что-то огромное и свое.
Синяя Комната молчала.
Я подошел к окну. За окном падал снег, на этот раз настоящий. Снег валил мутной стеной, хотя несколько минут назад ещё светила полная луна и я ловил рукою лунный луч. Как быстро все меняется в мире. Окно больше не выходило во двор, двора больше не было. Сохранилось лишь здание, на крышу которого я прыгал.
Остальное было разрушено в недавней стычке. Каждый сражается с каждым и этого не остановить.
Зубьями торчали обгорелые остатки нижних этажей. Кое-где догорала мебель, её гасил снег. Кое-где огонь был сильнее снега. Голая лампочка внизу чудом сохранилась и светила так, будто ничего не произошло. Снег кружился около неё и угадывался во всем остальном черном пространстве. От этого кружения становилось спокойно и радостно на душе. Никто не мог выдумать этого чувства. Оно только мое. Я действительно настоящий. Я действительно настоящий.
– Почему ты молчишь?
– спросил я.
– Я думаю, - ответила комната. В её голосе уже не было надменности.
– Разве ты можешь думать, ты ведь Машина?
– Хорошо, значит, я считаю.
– Считаешь что?
– Я получила приказ тебя убить.
– Почему именно меня?
– спросил я.
– Это из-за твоих последних слов: "я не буду подчиняться". Теперь ты мешаешь.
– Кому я могу помешать, если ты всесильна?
– Просто, - сказала комната, - просто в эту игру играет другой человек, он немного старше тебя, но у него мозг ребенка. Когда ты сказал, что не станешь подчиняться, он приказал тебя убить. Мальчики не любят, когда младшие непослушны.