Изобретение зла
Шрифт:
– А может, это из-за оседания грунта. Не бойсь, теперь он не сбежит. Тут только один вход, он же по совместительству и выход. Вот эта дверь. Окна отлично армированны. А коридоры не бывают бесконечной длины.
– А комнаты?
– Комнаты примерно одна на каждую дюжину метров. Мебели нет, спрятаться негде. Так что идите и берите. Лючше живым, но если что - можете пальнуть.
– А вы?
– Ладно, я с вами.
Скворец и Кенар шли впереди. Он не спешил. Хорошие ребята, только молодые.
Слишком горят на работе. А в нашем деле ведь важен ум. Ум и умение. Рвение нужно только подхалимам. Что-то длинный здесь коридор.
Ему показалось, что пол идет под уклон. Скворец и Кенар освещали путь фонарями. Полночь. Самое вампирское время. Да и жизнь все вполне вампирская. Кто кому скорее глотку перегрызет. Вот. Пришли.
– Где?
– Дальше.
– Что значит дальше? В этом корпусе всего восемнадцать окон в длину.
– Мы прошли больше, - заметил Слон.
– Дай фонарь! Все комнаты в госпитале под номерами, к твоему сведению.
Он осветил дверь и прочел номер:
313754-134538ъ12075ъ3756514287254672
– Это что, по вашему? Номер комнаты? Да? А что означает твердый знак? Целых два твердых знака?
– Но мы прошли не меньше сорока дверей, - сказал Чиж.
– Я знаю. Даже не меньше шестидесяти. А может быть, и все восемьдесят.
Восемьдесят дверей - это же километр! Ты слышал, чтобы в городе был хотя бы один дом длиной в километр?
– Торговые ряды?
– спросил Гусь.
– Торговые ряды семьсот пятьдесят два метра, - спокойно сказал майор.
Ему приходилось работать в Торговых рядах, а его профессиональная память была почти абсолютной.
– Как вы все помните?
– спросил Скворец.
– Потому что я человек на своем месте. Похоже, ребята, мы здорово вляпались. За мной!
Они прошли до двери следующей комнаты.
313754-134538ъ12075ъ3756514287254672 дробь 2
– Не нравятся мне эти тридцатизначные цифры. Судя по номеру, мы уже в другой галактике. Пошли дальше.
313754-134538ъ12075ъ3756514287254671
– На единичку меньше, - заметил Воробей.
– Это утешает. Значит, мы идем в правильном направлении. Кстати, кто-нибудь помнит, с какой стороны мы пришли?
Никто не помнил.
Майор посветил на пол. Следы. Должны быть следы.
Он присел и стал рассматривать пол. Следы, его собственные следы, вели и вправо, и влево. Уклон и вправо, и влево. Это называется вполне приехали.
– Вполне приехали, - сказал он.
– Разбиваться не будем. Держаться кучно.
Сейчас идем сто дверей вправо и рисуем стрелки на стене. Потом двести дверей влево и опять рисуем стрелки. Потом посмотрим, что из этого получится. Не нравится мне эта ночь. Оружие на боевой. Я печенкой чую, что здесь опасно.
83
Они отсчитали триста дверей и передохнули. Потом ещё шестьсот. Номера увеличивались вправо и уменьшались влево. На больших расстояниях номера начинали плыть: возвращаясь на то же место, майор видел уже новый номер. Меловые стрелки на стене меняли направление: чем дольше стрелка оставалась в темноте, тем сильнее она разворачивалась. Некоторые смотрели вверх, а некоторые вниз.
Некоторые изгибались и указывали на собственный раздвоенный хвост. Вполне бесполезное хождение.
Он посмотрел на часы. Часы тикали, но стрелки оставались на месте.
– Мои стоят. Скажет мне кто-нибудь время?
Никто не сказал. Остальные часы тоже остановились.
Стекла на окнах отчего-то были мутными, но темная улица без фонарей не была бы видна и сквозь прозрачные.
– А ну, посвети сюда!
Чиж посветил и луч фонарика отразился от окна.
– Сдается мне, что это не окна.
– А что?
– Не знаю что! Зеркальная краска на стенах тоннеля! Твоя галлюцинация!
Откуда я знаю что? Сейчас должно начинаться утро. Почему, по-твоему, я не вижу утра? А?
Чиж пожал плечами.
– Потому что, мальчики, либо время здесь соединилось в кольцо, так же как и расстояние, либо оно просто остановилось. А может быть, мы герметично закупорены и никаких окон здесь нет. Есть два ближайших исхода: умереть от голода и умереть от жажды. Второй вернее. Предложения есть?
Предложений не было.
Вдали послышался звук, похожий на долгий рык.
– Третий исход, - тихо сказал майор, - нас сдесь просто слопают. Но мы ведь дорого продадим свои шкуры, правда?
Некоторое время они уходили от опасности. После очередной сотни дверей майор приказал остановиться.
– Все. Шабаш. Он идет за нами по пятам и не собирается отставать. Давайте посмотрим, как ему понравятся наши лучевики. Что со светом?
– Двенадцать фонариков и каждый будет гореть часа четыре.
– Интересно, как здесь выглядят четыре часа. Скворец, отходишь от нас и светишь фонарем в даль. При первой же тревоге включаете все фонари. Его надо уничтожить сразу, иначе нам придется плохо без света. Судя по голосу, это зверь.
А зверь означает мясо, которое годится в пищу. Даже если это мамонтовая кошка, мы ее...
Он замолчал и представил себе мамонтовую кошку. Кошка представилась пепельно серой, в голубоватых пятнах. Величиной со слона. Мамонтовая кошка - надо же было такое сболтнуть. И спьяну не придумаешь. Вот оно!
Включились фонари и выхватили из тьмы силуэт, напоминающий большую обезьяну. Ударили зеленые лучи. Чудовище почти бесшумно повалилось на пол.
Если бы человек прошлой эры увидел одну из современных боевых стычек, он, возможно, принял бы её за игру. Боевое оружие последних веков стало совершенно бесшумно. Луч, ударяясь в стену, заставлял кипеть кирпич, но кирпич кипел тихо.