К истокам слова. Рассказы о науке этимологии

Откупщиков Юрий Владимирович

У слова коротайможно выделить два суффикса: — т– и — ай. Этимология слов коротайи короткийуже давно была установлена учёными. Древний корень кор– имел значение ‘резать’, а слово корот(кий)буквально означало ‘обрезанный, усечённый’ (сравните также кор-н-ать ‘резать’ и древнерусское кор-нъ‘человек с обрезанными ушами’). Таким образом выясняется, что слово коротайобозначало ‘короткий кафтан’ не только в реалиях, но и этимологически.

Но если у слов на — аймы находим по большей части два суффикса, то почему бы не предположить,

что и вв слове коровайявляется суффиксальным по своему происхождению? Нужно только выяснить, как этот суффикс относится к суффиксу — т– в слове коротай. Оказывается, что в глубокой древности суффиксы — в– и — т– очень часто чередовались друг с другом, выступая в одних и тех же или в очень близких по значению словах:

литовск.	kar-v-e	[к'aрве:]	—
др. — греч.	kar-t-e	[к'aрте:]	‘корова’
латинск.	cur-v-us	[к'yрвус]	—
др. — греч.	kyr-t-os	[кюртос]	‘кривой’
др. — русск.	пьр-в-ыи	—	—
др. — греч.	pro-t-os	[пр'o:тос]	‘первый’
русск. диал.	чер-в	—	‘серп’
др. — русск.	чьр-т-а	—	‘резец’
русск. диал.	пе-в-ун	—	—
русск. диал.	пе-т-ун	—	‘петух’.

В этом же ряду суффиксальных чередований находит себе место и пара слов: коро-в-ай — коро-т-ай.

Значение общего глагольного корня кор– ‘резать’ позволяет объяснить также древнейшую семантику слова коровой: ‘резень’, ‘отрезанный (ломоть)’, ‘кусок (хлеба)’.

Семантическая связь между значениями ‘резать’ и ‘хлеб’ вообще достаточно хорошо известна. В качестве примера можно сослаться хотя бы на русские слова кроить‘резать’ и краюха.

Во многих языках значение ‘отрезанный кусок (хлеба, пищи)’ приобретает более общее значение ‘хлеб’ (в том числе — ‘круглый хлеб’). Кто из нас, например, не знает, что колобок — это ‘круглый хлебец’, а отнюдь не отрезанный его кусок. Тем не менее и здесь значение ‘резень’, ‘отрезанный кусок’ оказывается этимологически более древним, сохранившимся у близкого «родича» нашего колобка — диалектного латышского слова kalbaks[к'aлбакс], которое, кстати, фонетически полностью совпадает с русским словом.

Важно отметить, что в древнерусском языке слово коровайозначало не только ‘круглый хлеб’, но также и ‘кусок сыра’, ‘кусок сала’ и т. п. Эти значения слова коровайхорошо согласуются с изложенной его этимологией (‘резать’ -> ‘резень’, ‘кусок’), хотя в древнерусском языке словом коровайобозначались, по-видимому, уже не отрезанные, а цельные или крупные куски сала и сыра.

Не суффиксом единым…

Определённые словообразовательные закономерности

проявляются не только в суффиксальной части слова, но и в его корне. Одной из наиболее интересных особенностей индоевропейского корня является чередование гласных. В современном русском языке мы можем проследить остатки древнего чередования гласных е/ов составе корня.

Обычно гласный е выступает в составе простого глагольного корня, а гласный о типичен для имён существительных, прилагательных и вторичных отымённых (то есть образованных от имени) глаголов:

вез-у —	воз, воз-ить
вед-у —	(от)вод, вод-ить
пек-у —	(о)пок-а
тек-у —	ток
греб-у —	гроб, (су)гроб, (у)гроб-ить
плет-у —	(о)плот, (е)плот-ить и т. п.

Нередко древнее чередование е/ооказывается «завуалированным» позднейшими фонетическими изменениями. Например, слова трясуи трусотражают то же самое чередование в корне, где когда-то выступали основы * trens– и trons– (с e у глагола и с о у имени). Если мы заглянем в таблицу II фонетических соответствий, то увидим, что индоевропейский дифтонг *enдаёт в старославянском #(«юс малый»), а *on — @(«юс большой»). В русском языке эти звуки изменились соответственно в яи у( трясу — трус). Уже одно это сопоставление слов с чередующимися гласными в корне проливает яркий свет на этимологию слова трус. Оказывается, этимологически трус — это человек, трясущийся от страха.

Словообразовательные соответствия

Нам уже часто приходилось иметь дело с фонетическими соответствиями в родственных индоевропейских языках. Однако соответствия могут быть не только фонетическими, но и словообразовательными. Это — такие случаи, когда слова в разных родственных языках построены по одной и той же словообразовательной модели. Возьмём хотя бы такую словообразовательную «цепочку» из русского языка: жи-ть– > жи-в-ъ– > жи-в-от-ъ. Здесь к глагольной основе жи– последовательно присоединяются суффиксы — в– и — от– . Та же самая картина наблюдается в литовском языке: gy-ti[г'u:ти] ‘жить’ -> gy-v-as[г'u:вас] ‘живой’ -> gy-v-at-as[ги: в'aтас] ‘жизнь’. В литовском языке сохранилось более древнее значение последнего слова, чем в русском. Впрочем, в ряде славянских языков (например, в болгарском) слово животтакже означает ‘жизнь’ (сравните русское не на живот, а на смерть). Поскольку для такого сложного по своему составу слова, как живот, имеются соответствия и в других индоевропейских языках (например, др. — греч. biotos [47] [б'uотос] ‘жизнь’), мы можем говорить не только о фонетических, но и о словообразовательных соответствиях во всех случаях, подобных приведённому.

47

Сложные отношения этого слова к русскому животне отражены в таблице фонетических соответствий.