Калейдоскоп
Шрифт:
Не тратя времени, в операцию ввели четыре новые единицы: два буксира и два катера. Буксиры вышли с базы в низовье реки. Катера продолжали погоню, начатую моторками.
— Вижу катера. Собака машет хвостом! — повторили громкоговорители очередное донесение летчика.
Увы. Из-за высокой волны катера к льдине приблизиться не смогли. Буксиры ужасно тащились. Они все время были вне поля наблюдателя в вертолете. Подводила и радиосвязь. На буксиры надеяться было нечего. На всякий случай на побережье объявили состояние боевой готовности: предполагали, что собака буксиры минует и поплывет дальше, к морю.
Солнце делало свое. Льдина уменьшалась, таяла. Катера возобновили попытки, но и на этот раз они кончились ничем.
В толпе кто-то сказал:
— Эта собака считает нас идиотами.
Мне удалось установить, кто не вовремя высунулся со своей остротой. Как раз в это время передавали коммюнике Руководства Операцией. Новое известие вызвало всеобщее волнение: адмирал выразил согласие. На помощь спешит монитор в сопровождении канонерки! На канонерке находится тысяча галлонов масла для погашения волн. Монитор везет специальную сеть. Если во время спасательной операции льдина будет уничтожена, собаку выловят сетью. Речь шла уже о чем-то большем, чем собака. Речь шла о нашей репутации. Чтобы ее спасти, в ход было пущено все. И адмиралу пришлось прервать обед.
— Теперь можно спокойно закурить, — сказал я своему соседу. — Собственно говоря, дело закончено.
— Тише, донесение!
В голосе наблюдателя чувствовалась полная растерянность. Он говорил заикаясь и запинаясь. Что-то сбило его с толку. Вот это донесение:
— От берега отчалил челн. Одинокий рыбак гребет в сторону льдины! Приближается! Собака… — громкий шум заглушил остальные слова летчика. Потом наблюдатель вновь обрел душевное равновесие. — Монитор сделал предупредительный выстрел. Осознав опасность, рыбак повернул с полпути.
Без новых известий время тянулось ужасно медленно.
— Ну как, масло это льют аль нет? — спросила женщина в средних летах.
— Нет там никакого масла! — рассмеялся какой-то озорник.
Я подумал, что было бы хорошо влепить ему штраф за оскорбление нашего славного флота (если масла нет, значит, его украли или пропили). Судьба распорядилась так, что в эту самую минуту рядом проходил полицейский. Он шепнул словечко, и озорник мигом заплатил наличными, доставая из портмоне купюру за купюрой.
— Внимание, внимание…
Сосед впился мне в плечо.
— Собака на борту монитора! Старший офицер в сопровождении офицеров, боцманов и матросов подносит собаку командиру корабля!
Через несколько минут летчик передал последнюю новость.
— Монитор поплыл в верховье реки.
Радио играло марши. Люди облегченно вздохнули.
— Ну и что! Ну и пожалуйста!
На бульвар въехали туристические автобусы, чтобы перевезти публику в район затона. Непродолжительная поездка привела нас в хорошее настроение. Выйдя из туристического автобуса, мы попали прямо в объятия кинохроники. И тут они за нас принялись.
— А это знаете? Ха, ха, ха!..
Шутки посыпались как из рога изобилия. Анекдот пошел за анекдотом. Некоторые мне показались слишком смелыми, но я должен был считаться с чрезвычайной ситуацией. Киношники смешили нас до слез, до упаду и ловили в объектив трясущиеся животы и лица весельчаков. Правда, за это они получали прибавку к зарплате, но им явно не хватало чувства меры, чем ставили меня в неловкое положение. Взвесив обстоятельства, я счел необходимым сделать соседу замечание.
— Смейтесь культурней. «Ха», «ха» — и хватит. Зачем мычать как недоеная корова? Еще немного, и наделаете в штаны.
В ответ он махнул рукой.
— Что вы тут выступаете!.. В порт входит монитор!
Собака сидела на капитанском мостике рядом с капитаном. Выглядела она здоровой и после всех испытаний держалась мужественно. Корабль причалил, спустили трап. Капитан отдал честь и представил собаку общественности. Киноаппараты рычали как бешеные. Оркестр сыграл что-то очень патетическое. Я когда-то слышал эту музыку в цирке, когда награждали победивших борцов.
Офицер, руководивший акцией, объявил:
— Операция «Адмирал» окончена!
На мониторе взревела сирена, и он отплыл, чтобы достигнув базы, ждать новых приказов и заданий. Не успели мы в пятый раз крикнуть «ура!», как корабль исчез. Все внимание сосредоточилось на собаке. Это была рослая рыжевато-желтая дворняжка. Вывалив язык на левую сторону, она во всю пасть смеялась. Беленькая девочка дала собаке конфету. Собака схрупала карамельку и красным языком обслюнявила ребенку всю мордашку.
— Можно мне полизать собаку? Мама, разреши, я полижу!
Мама и слышать об этом не хотела.
— Кто мне поручится, что собака здоровая?
Но тут вмешался ветеринар.
— Это самая здоровая собака в мире. И самая счастливая, — сказал он серьезно. Затем он сел в «скорую помощь» и уехал.
Пришли в движение и другие власти. Киношники перестали снимать фильм и уже спрятали аппараты. Неожиданно раздался крик (это крикнул человек, которого я уже видел):
— Стоп, стоп! Старушка несет тарелку супа!
Собака одним духом проглотила суп, пролаяла «спасибо» и стала принюхиваться, ожидая второе. Но другой старушки поблизости не было.
Прежде чем уехало начальство, выкатились туристические автобусы. Не могли же они ждать до бесконечности. Стали расходиться и многие зрители, ссылаясь на позднее время. Возле собаки остались: заместитель руководителя операции, унтер-офицеры и несколько низших сотрудников в мундирах или в штатском.
— Дорогие друзья, чья же это, собственно, собака? — спросил заместитель руководителя.
Говорят, что дворняжки умные. Верно говорят. Собака моментально поняла, в чем дело, замахала хвостом и стала бегать от человека к человеку. Бегала, прыгала, обнюхивая ноги, садилась, тыкалась мордой в колени. Лизала руки, терлась спиной, ласкалась, старалась понравиться.