Калейдоскоп
Шрифт:
— Снова несешь чепуху. Эти на той Земле не умнее нас. Они могут изменить направление полета ракеты, но не могут ее уничтожить. А так поступил бы каждый нормальный человек.
— Может, не хотят?
Дескур покрутил пальцем у виска.
— Филип тебе это объяснит.
— Что ж ты меня отсылаешь к Филипу? Этот сопляк наелся и почти спит. Поговорим спокойно. Согласно моим расчетам, там Земля-I, а мы — на Земле-II. Наших предков небось считали дураками с пагубными наклонностями. Вот и отправили во Вселенную. Ясно, что не очень приятно для уха и сердца, но очень правдоподобно. Даже легендарное
Базилий махнул рукой. Со злостью еще раз глянул на сообщения.
— Сплошной «сумасшедший дом»… Хм… Слушай, Конрад, ты только не пойми меня неправильно, слышишь? Да, болтай, мол, себе на здоровье, а мы тебя не слышим. И ребенок спит. Поговорю тогда с бутылкой. Ну что за разговор с пустой бутылкой?
Ракета неутомимо кружила над Землей. Ракета набирала скорость, разгонялась и внезапно поворачивала, чтобы через мгновение снова повторить безнадежную попытку.
Амелия и Конрад не сводили глаз с серебряной точки на темном экране. Смотрели, смотрели, каждый со своей надеждой в сердце.
Перевел В. Толстой.
АДМИРАЛ
К реке мы пошли в воскресенье. Празднично одетые люди смотрели с берега на вспененную воду. Она двигалась с шумом и грохотом, неся размозженные бревна, лед и деревья. Время от времени раздавался громкий треск. Лед ломался о быки и с хрустом ударялся в каменную набережную. Обрадованные дети тогда кричали «трах-тарарах» и хлопали в ладоши.
Катастрофа произошла в нескольких сотнях километров от города. Преждевременное тепло растопило снега. Внезапно двинулись горные потоки и ручьи. Массы воды хлынули из протоков. Вода в реке поднялась в мгновение ока. Прорвала валы, залила низины, нанесла огромный вред.
Высокая волна прошла в минувшую ночь. И хотя водомеры уже показывали незначительнее улучшение положения, течение все еще было быстрое. Шум воды не давал говорить и заглушал уличный грохот.
— Несется, грохочет, все ей нипочем, — сказал мой сосед, вытащивший меня из дому прогуляться по бульвару.
— Кажется, причинен большой материальный ущерб.
— В такие минуты о материальном ущербе не думают.
Все смотрели на реку с нескрываемым восторгом. Кто-то сказал, что под напором воды рухнула возведенная в результате многолетних усилий бетонная плотина. Ущерба, разумеется, никто во внимание не принимал. Импонировала безнаказанность огромной реки. Река являла собой резкий контраст нашей четко регламентированной жизни. В этом, кажется и была главная причина восторга. Определенную роль играл также беспрестанный шум. Мы все были им оглушены.
Я гулял, погрузившись в собственные мысли, наслаждаясь весенним солнцем. Замечания соседа пропускал мимо ушей. Вдруг мой болтливый спутник умолк и схватил меня за локоть. Я оглянулся. На мосту кричали люди. Они кричали, размахивали руками, показывали на что-то, что несла вода.
К мосту приближалась большая льдина. Я закрыл глаза. Не хотел видеть ее столкновения с мостом. Я был уверен, что через мгновение услышу треск ломающегося льда. Но произошло иное. Мой сосед громко вздохнул. Я открыл глаза: капризное течение развернуло льдину и вынесло на середину реки. Она, как плот, пронеслась между быками со скоростью моторной лодки.
— Это собака! Собака, собака! — кричали вокруг нас.
На льдине расставив лапы, стояла рыжая собака. Неподвижно, поджав хвост, напуганная наклонами льдины. Только острая мордочка была в постоянном движении. Собака взывала о помощи то к одному берегу, то к другому. Вой и скулеж покрывали шум реки.
— Мы должны ее спасти! — Растолкав зевак, мой сосед побежал к телефонной будке.
Я пошел за ним.
— Что вы делаете?
— Я набрал первый пришедший в голову номер. Вызвал пожарников. Они обещали приехать с самой большой лестницей.
— Уже едут.
Красные машины промчались мимо нас и погнались за уплывающей льдиной. Теперь завыли уже другие сирены. Вслед за пожарниками явилась полиция. Полицейские вошли в толпу и стали опрашивать, кто вызвал пожарников. Какой-то подхалим показал на меня. (Потом он оправдывался: «Я близорукий», А я ему на это: «Слепой в карты не играет»). Я исправил ошибку и направил претензии полиции по правильному адресу. Мой сосед опять повис на телефоне. Он совершенно обезумел: звонил на электростанцию, на газовый завод, требовал дирекцию городского водопровода. Извлеченный из кабины, он стал нервно шарить в бумажнике. Я молча дал ему небольшую сумму для оплаты штрафа.
— Здесь не поможет самая длинная лестница, — сказал я после того, как полицейский ушел. — Смотрите, и пожарники возвращаются не солоно хлебавши.
А тем временем другие полицейские, под руководством высшего офицера, начинали профессионально организованную акцию. Вызвали по рации вертолет. Первое донесение летчика было обнадеживающим: видимость хорошая. Несмотря на большую качку, собака на льдине держится. Озирается во все стороны. Смотрит вверх.
— У нее от этого верчения скоро вертячка будет, — проворчал я себе под нос.
Кто-то это расслышал и сообщил полиции, потому что через минуту приехал ветеринар с клеткой и собачьим санитаром.
— Быстро действуют.
Мой сосед не ответил. Кто-то одолжил ему бинокль, и он рассматривал выплывающие из затона моторные лодки. И все же эти мощные лодки вынуждены были вернуться. Первая столкнулась с невидимой преградой, и лишившись руля и винта, участвовать в операции уже не могла. Вторая лодка поспешила на помощь. Борясь с течением, теперь обе вместе пробивались назад в затон. Буксирный трос все время рвался. Перегруженный мотор переставал слушаться. Лодки оказались в трудном положении. За ними послали буксир.