Карл Великий: реалии и мифы
Шрифт:
Из слов Алкуина явствует, что в лице Карла видели правителя, достойного властвовать в пределах всей христианской ойкумены, защищать это универсальное государство и его католическую (т. е. мировую) религию. Время диктовало потребность в наведении строгого и прочного порядка как в мирских делах, так и в вопросах веры, и потому универсальное государство могло быть только монархией. Не прерывавшаяся традиция, равно как и сохранение части античных учреждений, подсказывали, что во главе этой монархии должен быть римский император. На его месте не мог быть король, поскольку существовало много королей, император же рассматривался как универсальный суверен, повелитель всего цивилизованного мира. Ему отводилось место рядом с духовным вождем христианства. Функции императора выводились из главного принципа средневековой политической теологии — точного соответствия земли и неба: Бог на небе являлся «императором небесным» (imperator coelestis), а на земле должен быть его представителем «император земной» (imperator terrenus).
«Христианская
Карл находился в саксонском городе Падерборне, когда летом 799 г. к нему прибыл бежавший от врагов папа Лев III. О переговорах папы с королем и о принятых ими решениях красочно и подробно рассказывается в так называемом «Падерборнском эпосе» — стихотворном панегирическом сочинении «Карл Великий и папа Лев». Это произведение возникло в окружении Карла и сообщает ценные сведения об идеях, обсуждавшихся тогда при его дворе, в частности о зарождении так называемой ахенской имперской идеи. Король франков и папа римский предстают как два верховных главы, причем если верховенство папы в мире принимается как нечто само собой разумеющееся, то восхвалению Карла посвящено всё начало поэмы.
«Падерборнский эпос» ставит на место Византии с ее Новым Римом — Константинополем Ахен в качестве столицы будущей империи Карла Великого. Здесь речь и идет о концепции империи, получившей в литературе название «ахенской имперской идеи», предполагавшей возрождение на Западе Европы империи, не связанной с Римом. Однако и эта «неримская» Ахенская империя Карла Великого наполовину оставалась римской, возникнув в качестве филиации идеи римской империи, не будучи чисто германской по своему происхождению. Ахенская имперская идея, по характеру своего происхождения будучи близкой британской (ср.: бретвальда, повелевающий несколькими англосаксонскими «малыми королями»), изначально была даже гораздо ближе к римской, благодаря сохранению римского названия и притязаниям на универсальное господство.
Такая идея империи едва ли могла устроить папу Льва III, прибывшего к франкам с просьбой о помощи. Его целью было создание универсальной Римской империи, направленной против Византии, а возможно даже и способной поглотить ее. Так возникли две концепции империи: франкская, или императорская, Карла Великого и римская, или куриальная, отвечавшая интересам папы. Король франков оказался перед трудным выбором: если неукоснительно придерживаться ахенской идеи, то нечем было обосновать притязания на универсальное верховенство в христианском мире — его власть оставалась бы в этом случае гегемониальной, квази-императорской, какой обладал и англосаксонский бретвальда; с другой стороны, принятие римско-куриальной идеи было бы ударом по самолюбию франков, не потерпевших бы такого унижения, чтобы высшее достоинство светского правителя было пожаловано духовным главой Запада.
И всё же Карл отправился в Рим, где на Рождество 800 г. состоялась его императорская коронация. Однако события, очевидно, развивались не так, как было предусмотрено предварительным соглашением между ним и папой римским Львом III. Карл Великий был захвачен врасплох, когда папа возложил ему на голову императорскую корону. В результате, как сообщает его биограф Эйнгард, он был так сильно раздосадован, что, по его словам, не пошел бы в церковь, несмотря на великий праздник, если бы знал о намерении папы. Причиной гнева Карла Великого, видимо, послужило то, что достигнутый ранее баланс между римско-куриальной и франкско-имперской идеями оказался нарушенным. Сценарий императорской коронации, приемлемый для франкского короля, мог выглядеть следующим образом: по просьбе папы Льва III и определенной части римской знати («народа») он прибывает в Рим, где в результате аккламации, т. е. одобрительных возгласов присутствующих, провозглашается императором, после чего в качестве завершающего церковного обряда папа возлагает ему на голову корону. Таким образом, его императорская власть была бы освящена церковью, но при этом не пожалована в качестве бенефиция папой.
Для недовольства, о котором сообщил Эйнгард, не было бы причины, если бы Карл Великий обрел императорское достоинство по собственному усмотрению. Следовательно, Лев III без предварительного согласования с ним возложил корону на его голову еще до того, как состоялась аккламация, реализовав тем самым римскокуриальную концепцию империи. После долгих колебаний Карл принял императорский титул, сохранив при этом и титул короля франков и лангобардов. Однако римское звучание его титула было смягчено: вместо «римского императора» он теперь именовался «императором, правящим Римской империей». Это не только не было отказом от идеи Римской империи, но и явилось ее расширением. Теперь не обязательно Рим должен был считаться столицей. Вновь обретал реальный смысл античный принцип: «Где император, там и Рим», благодаря чему Ахен сохранял за собой то значение, которое ему придавал Карл Великий. И в этом можно усматривать неприятие им имперской идеи в папском варианте. Он всячески старался показать, что не считает себя римским императором и, несмотря на акт коронации в соборе Св. Петра в Риме, продолжает придерживаться ахенской идеи империи.
Обе эти концепции средневековой империи, римская и не связанная с Римом франкская, ахенская идея, были еще живы, когда Оттон I в 962 г. возродил империю в Западной Европе. Он отдал предпочтение римской идее, отправившись в Рим для получения короны из рук папы. Однако папская коронация сама по себе еще не свидетельствовала об исключительном доминировании римской идеи. И Карл Великий, поборник неримского императорского достоинства, тоже не отвергал освящения своей власти папой. Соответственно, императоры из династии Оттонов, коронованные в Риме папой, помнили об ахенской имперской идее, а любимая резиденция Карла Великого город Ахен явился местом королевской коронации как Оттона I, так и его сына и внука. Оттон I прославлял Ахен как «первейшую королевскую резиденцию по эту сторону Альп», а Оттон III стал отождествлять трон, стоявший тогда в атрии капеллы Св. Марии, с именем Карла Великого, которого он называл своим предшественником, славным императором, в преклонении перед которым с ним не мог сравниться ни один из правителей. В Ахене Оттон III учредил три монастыря, а построенная еще при Карле Великом капелла Св. Марии получила доставленные из Италии реликвии и была осыпана им всевозможными милостями. Ахен стал для Оттона III «Новым Римом», как когда-то и для Карла Великого.
И все же за период между первым и вторым итальянскими походами произошли решающие перемены в умонастроении Оттона III.
Приступив в 998 г. к реализации великого замысла возрождения Римской империи — античной по форме, но христианской по своему духу, он решительно отошел от Карла Великого, у которого и заимствовал сам девиз возрождения. Карл после императорской коронации больше не бывал в Риме, стараясь превратить Ахен в свой Рим, осуществляя тем самым «ахенскую имперскую идею». Под влиянием Герберта Орильякского у Оттона III зародилась собственная имперская идея, отводившая Ахену второе место после Рима, «главы мира и матери всех церквей». Важную роль в реализации этой идеи сыграл Лев, епископ Верчелли, выдающийся ритор и юрист. В качестве капеллана Оттона III он составлял наиболее важные императорские грамоты и тексты законов. Лев особенно активно поддерживал все большую ориентацию политики Оттона III на Италию, начиная со второго римского похода. Наконец, неотъемлемым компонентом мировоззрения юного императора стали мистические и строго аскетические религиозные представления, с которыми познакомили его Адальберт, епископ Пражский, а также итальянские пустынники Нил и Ромуальд. У Оттона III эти представления, в сочетании с классической образованностью и убежденностью в происхождении своей власти непосредственно от Бога, и привели к концепции возрождения Римской империи на христианской основе. Перед тем, как отправиться во второй итальянский поход, Оттон III в 997 г. поручил своей тетке Матильде, аббатисе Кведлинбургской, управление Германией. В связи с этим ей был пожалован титул «матриция» («matricia»), образованный по аналогии с римским титулом «патриций». Это был первый случай использования Оттоном III римских и греческих титулов, что уже служило выражением его новой политической концепции.
Имперская идея как таковая владела воображением Оттона III с младых лет. Еще будучи королем, он изображался на печатях по пояс и с державой в руке, что являлось прерогативой императора. После императорской коронации он велел изображать себя стоящим в полный рост, а затем, с 997 г., сидящим на троне. Созданный таким образом тронный тип в качестве так называемой «печати величества» использовался всеми его преемниками. Со следующего года стали применяться исключительно металлические буллы, как при Каролингах и Оттоне Великом. Сначала булла Оттона III имитировала печать Карла Великого: на одной стороне было изображение закованной в латы женской фигуры со щитом и копьем, олицетворявшей собою Рим, а на другой — государь во цвете лет с бородой и короной, хотя Оттону III тогда было всего лишь 18 лет, но это не имело значения, поскольку портрет должен был напоминать самого Карла. Вокруг женской фигуры на первой стороне шла надпись: «Возрождение империи римлян» («Renovatio imperii Romanorum»). Девиз Карла Великого «Возрождение Римской империи» («Renovatio Romani imperii»), несомненно, послуживший образцом, был характерным образом изменен перенесением акцента на «римлян». Равенство составных элементов каролингской триады «Италия — Галлия — Германия» нарушалось в пользу Рима и римлян, коим идея возрождения, завладевшая сознанием Оттона III, отводила центральное место. Сколь бы ни изменилось умонастроение Оттона III к 998 г., от почитания Карла Великого он не отказался. Всё, что в последующее время он делал во славу Рима, рассматривалось им как завершение дела своего великого франкского предшественника. В булле это нашло свое отражение в духе раннего Средневековья: изображение императора Оттона III уподоблено его идеалу, образцу для подражания.